Виктор Ахинько - Нестор Махно

— Здравствуйте, — сказал Нестор, входя. Вот так война, вот так добыча! Этот аккуратный длинный зайчонок словно выпрыгнул из совсем другой жизни, изумился и робко шевелил белыми пальчиками. В станции больше никого не было.

— Доброй ночи, — прошептала девушка, склонив рыжую головку. Ее вид, голос, манеры никак не вязались с тем, что происходило, с мужиками, дышавшими перегаром в затылок Махно, и даже с теми женщинами, которых он знал или близко видел: с хлопотливой хозяйкой Настенькой, бой-бабой Марусей Никифоровой, страстной краснобайкой Марией Спиридоновой и милой, но твердой саратовской анархисткой Аней Левин. Сейчас перед ним было изящное, беззащитное существо, каких он не встречал.

— Где немцы, варта? — спросил, с трудом преодолев волнение. Телефонистка повела плечиками.

— Наверно, убежали.

— Ла-адно. Мы вернёмся, — пообещал Нестор уже грубо и двусмысленно. — Теперь слушайте сюда. Как вас зовут?

— Тина.

— Занятное имя, — он помолчал, прикидывая, как же лучше поступить.

Девушка взглянула на него кротко, с явным интересом: малыш, а командует.

— Троян, бери пятерку самых отчаянных, — приказал он, — и оставайтесь тут. Понял?

Гавриил съежился в недоумении. Бой идет, нужно бежать, помогать другим сотням.

— Для нас этот дом — главнейший! — объяснил Махно. — Без телефона мы глухие и слепые, вроде котят. Никого не пускать. Тина, вы подчиняетесь только ему. Сообщения принимайте, но в ответ — ни звука. Если нарушите… — он угрожающе потряс наганом. — Вперед, мужики!

На улице их встретил запыхавшийся Алексей Марченко.

— Все кончено! — доложил радостно. — Кто бежал, а кого поймали, в основном интендантов. Гуляй-Поле наше!

Лица мятежников, однако, были суровые, озабоченные. Они понимали: каша лишь заваривается.

Тина поспала после дежурства, и, когда раскрыла глаза, уже тлел за окном серый сентябрьский день. «О-о, не стреляют. Где же австрийцы? Неужели смирились? На них не похоже, — подумала. — Что там на улице? Какая власть? Интересно, сбежал Леймонский или прячется?»

Девушка сладко зевнула. Все эти приключения властей мало волновали ее. Кто бы не пришел, — считала она, — работа никуда не денется. Телефонистку никто не тронет. Ой, как прав был отец, когда помогал ей выбрать профессию. Он сейчас, конечно, в своей лавке, торгует гвоздями, красками, хомутами. Ему тоже не страшна смена власти. Единственные, кого он побаивается, — это большевики. Но и они, полагает, без хомутов не обойдутся.

Во дворе, за дощатым забором, незлобиво полаяла собачка. «Муся пришла убирать, — догадалась Тина. — Видимо, отец просил рано не беспокоить». Поскольку они постоянно заняты, а мать умерла четыре года тому назад — наняли соседку, и та стирала, готовила обед, кормила курей, песика.

— Проснулась? Привет! Я счас быстренько все сделаю, Тиночка, и побегу на митинг, — лепетала соседка, круглолицая, маленькая и шустрая. Она уже подметала пыль в комнате.

— Какой митинг? — удивилась молодая хозяйка, одеваясь.

— Тю-ю, да ты что? А еще телефонистка. Людям не говори — засмеют!

Тина смотрелась в зеркало и не нравилась себе. Ночное дежурство, тем паче такое — не сахар.

— Власть же наша опять! — убежденно и радостно сообщила Муся. — Кто был никем, вот как я, тот станет всем. Представляешь?

— Ой, не торопись, милая. Ты веришь, что власть может что-то дать? — Тина не раз слышала это дома и потому криво усмехнулась.

— А как же! Махно в прошлом году, помнишь, верховодил в ревкоме? Коммуны завел, земли нам подарил. Даже шапка помещика бате досталась!

Дочь лавочника была далека от земли.

— Как он выглядит? — спросила.

— Тю-ю, ты ни разу не видела? Сменя ростом.

— Такой малый? — Тина подумала: «Неужели ночной атаман?»

— А что я, кнопка? — простодушно обиделась Муся. — Еще как нравлюсь. Гоняются кобели о-го-го!

— Но он же мужчина!

— Ну и что? Зато его все великаны боятся.

— Прямо там, — не поверила Тина, хотя ее это очень заинтересовало.

— Криво! — передразнила соседка. — Махно такой, ну, такой…

— Какой же?

— Волк его увидит, подожмет хвост и в страхе убежит. Наши на хуторе наблюдали. Во какой! Тю-ю, да мне ж обед еще варить…

— Давай помогу, — предложила молодая хозяйка, — а потом вместе и отправимся на твой митинг.

— Правда? Ну, живо чисть картошку!

Когда они пришли в центр городка, там уже собралась давно не виданная публика: крестьяне с окраин, прислуга, мастеровые, многие с женами, детьми. Стояли, о чем-то спорили, смеялись, поглядывая на дверь ресторана, что срезанным углом выходил на площадь. Крыльцо его было каменное, со ступенями, высокое — готовая трибуна. Тина и не заметила, как туда взобрался какой-то дядя в соломенной шляпе и начал что-то выкрикивать. Его живо прогнали. Потом еще двое пытались говорить, но было заметно, что это люди незначительные. Их тоже никто не слушал. Все ждали, когда появится Махно.