— Я вернулся в район, когда он был опустошен и все колхозы держались на подпорках, когда поля сплошь заросли бурьяном. Я тогда клятву дал себе, кровь свою каплю, по капле выцедить, но поднять район, ничего не пожалеть, но чтобы поля вновь ожили, чтобы они давали хлеб. И, я сделал это! — Голос у Новокшонова стал крепчать— Хлеб потоком, пошел из района государству. Колхозники ордена стали получать за свой труд. Район стал одним из передовых в крае. Недостатки есть, если их специально искать, как это делаешь ты. Много недостатков. Но прежде, чем выпячивать их и заслонять наши достижения, ты оглянись назад. Посмотри, от чего мы пошли и к чему пришли!
— Сколько же можно оглядываться, назад, Сергей Григорьевич! Пора уж и вперед посмотреть.
Новокшонов ударил ладонью об стол.
— Мальчишка! Сопляк!.. — закричал он. Выскочил из-за стола и стал яростно бегать по кабинету. — Не тебе меня учить!.. Для меня район — это жизнь моя, все здесь у меня! Я от академии отказался, из армии ушел из-за своего района. А для тебя — что? Что значит для тебя район? Газетка! Весь район видишь через свой газетный лоскуток!
Юрий тоже не сдержался, хлопнул своей левой, здоровой рукой по столу, встал.
— Нет! Нет, дорогой Сергей Григорьевич! Я тоже родился здесь. И я не пасынок своему району. Только по-разному мы смотрим на свой район. Вы смотрите назад и радуетесь успехам, А я смотрю вперед и хочу, чтобы район был еще лучше, еще богаче.
— Красиво говорить научился: «вперед»… «назад»… — передразнил Сергей Григорьевич. — Вот ты пишешь в своей этой статье: не то, дескать, сеем, что надо. Ты что, думаешь, я не знаю, где что сеять? Знаю. Не, хуже тебя и не хуже Лопатина и Пестрецовой. Но ведь край с меня требует хлеб сегодня, сейчас! А с крайкома ЦК требует. Никому дела нет до того, родит в «Светлом пути» или не родит пшеница. Раз есть, посевные площади, значит, они должны давать зерно, на них доводится план. А. ты написал, как размазал… По твоей писанине получается, что перевести колхоз в животноводческий это проще простого — взял и перевел. По-детски рассуждаешь.
— Но ведь когда-то же кому-то это делать надо! — возразил Юрий. В то же время он чувствовал, что Новокшонов или не понял статьи, или умышленно уводит его в разговоре от главного. Ведь главное там выражено очень четко: за тремя передовыми колхозами райком укрывает полсотни дышащих на ладан хозяйств. А смена посевных культур и перевод некоторых колхозов из полеводческих в животноводческие и укрупнение хозяйств — это лишь предложения автора по подъему отстающих. Предложения могут быть и другими, их надо обсудить, может быть, появятся другие, более рациональные. Не в них сейчас дело.
— У тебя в статье проглядывает другой вопрос, — продолжал наседать на него Новокшонов. — Ты против планирования сверху. Правда, ты не говоришь этого прямо, но к этому сводишь свои мысли. А ты знаешь, что значит пустить на самотек планирование? Кульгузкин захочет сеять подсолнечник и торговать им, как базарная бабка, на рынке. Шмырев разведет только свиней потому, что у него жена хохлушка и любит сало. А Чикарев свеклу будет сажать и самогон варить из нее — он же в войну сажал специально для самогонки, опыт уже имеет. Видал, куда это ведет? Это ведет к кулацким методам. Ты этого тоже не написал. Но в мыслях ты держишь это. Тайно даже от самого себя.
Юрий пытался возразить, но Новокшонов перебил его.
— Я знал одного старого большевика, который еще до войны в пример колхозам ставил кулака, его хозяйственность, что, дескать, больше кулака никто у нас не любит землю, что он самый великий труженик. И если бы партия поддалась тогда этой бухаринской теории, то в войну страну задушил бы страшный голод, хотя хлеб в деревне был бы. — Он остановился и многозначительно поднял палец. — Колхозы выиграли войну! Колхозный строй!..
— Ну и что?
— Как что? — опешил Новокшонов.
— Я разве против колхозов? Я против ваших, против новокшоновских методов руководства колхозами.
Сергей Григорьевич хмыкнул:
— Так что же это я ввел так не полюбившееся тебе планирование сверху?
— Речь идет не только о планировании. Главное-то в статье все-таки другое.
— Что именно?
— Разве вы не поняли?
— Представь себе, что нет!
Юрий внимательно посмотрел на Новокшонова — серьезно он это или иронизирует.
— Главное-то в том, что район числится на хорошем счету, а в районе хороших-то всего-навсего три колхоза да десятка полтора середнячков, а основная масса — голь перекатная, концы с концами не сводят. Почему? Потому что весь район работает на передовиков: вся лучшая техника у них, все фуражные ссуды идут им, все лимиты на строительный материал вы отдаете им. Эти три колхоза — накрахмаленная манишка, которую вы выставляете напоказ, и в то же время делаете все, чтобы в крае не видели нашу голую спину. Вы обманываете крайком, занимаетесь очковтирательством! А все молчат, боятся высказать вам это потому, что вы ломаете хребет каждому, кто поднимет на вас голос.
Читать дальше