Юрий Вяземский - Великий понедельник. Роман-искушение

– Давай дойдем до берега, и ты продолжишь. Вода еще холодная, – осторожно попросил Иуда.

– Ну да, конечно. – Филипп послушно продолжил путь через Кедрон и воскликнул: – Конечно, только избранные способны к Анабасису, то есть к Восхождению! Разумеется, избранных мало, ибо «много званных, но мало избранных», как сказал Учитель. И несколько раз повторил!.. Но с каждым днем – по мере возрастания Красоты, усиления Света, наступления Добра и Блага – этих избранных будет, я надеюсь, все больше и больше… Но что бы ни говорил Иаков, который, может быть, мудрейший из нас и которого я бесконечно уважаю… Знаешь, Иуда, мне все-таки кажется, что ближе всего к Восхождению подошли греки. Потому что греки самые чуткие и, стало быть, самые умные. Потому что иудеи слишком привязаны к своей Торе, а Тора сказала им только то, что могла сказать… Греки же еще со времен Фалеса и Пифагора услышали и задумались о Первоначалах Жизни…

Они, несколько отставшие от остальных апостолов и теснимые сзади «просто учениками», наконец перешли через Кедрон. Иуда разжал пальцы и уронил на землю кожаную подошву Филиппа, а после бережно уложил на траву свои дорогие сандалии и, аккуратно присев, заботливо стал обуваться. Филипп же стоял над ним и говорил:

– Ты помнишь, как я описывал Катабасис – первоначальное Нисхождение? До времени и до мира была Плерома, которая неразрывно заключала в себе Красоту, Свет, Благо и Истину. Затем Истина отделилась от других сущностных первоначал, а то, что до этого было Плеромой, вследствие этого отделения стало Царством Небесным. Затем Царство Небесное, утратив Благо, превратилось в Царство Божие, сохранив в себе только два первоначала – Свет и Красоту. Затем выделился первозданный Свет – и возникло Царство Человеческое. Наконец, первозданный человек разделен был на мужчину и женщину… Я кратко тебе напомнил об этом, ибо Анабасис, о котором сейчас пойдет речь, как мне представляется, должен явить нам те же ступени, те же стадии, те же, если угодно, зоны движения, но только в обратном направлении. Понятно? Можно идти дальше? – спросил Филипп, повернулся и пошел следом за другими апостолами, отдаляясь от Кедрона и восходя к Гефсимании.

Иуда, уже обутый, вопросительно глянул сперва в спину Филиппу, затем на оставленную им левую сандалию, а после, опять-таки кончиками пальцев, поднял истертую сандалию и стал догонять друга.

А тот говорил, говорил, глядя то в небо, то в землю, то на фиги и финиковые пальмы, росшие по сторонам дороги:

– Стало быть, первый этап Восхождения – от мира земного к Чертогу Брачному, о котором в последнее время так много говорит Учитель. Чертог Брачный – это Царство Красоты. А Красота вырастет в уродливом мире из маленьких горчичных зернышек и превратит безводную пустыню в цветущий сад. Уродство исчезнет, вернее, благодаря тем же самым изначальным зернышкам прорастет в прекрасное и Красотой распустится, напоив воздух ароматами и благоуханием… Брачный Чертог – это воистину Царство Человеческое, царство первозданного Адама, в котором не было мучительного деления на мужчину и женщину, на одиноких и половинчатых людей, мечтающих о соединении, но не знающих, как это соединение осуществить… «И будут едина плоть!» Это наконец совершится, и люди навеки перестанут страдать… Красота прежде всего утвердится, потому что из всех первоначал и первооснов она – самая стойкая и несокрушимая и лучше других сохранилась, несмотря на падения и разделения. И греки это давно поняли…

– Ой! – вскричал вдруг Филипп, и лицо его исказилось от боли. – На какой-то шип наступил. Или на острый камень… Больно… Я, кажется, потерял одну из сандалий.

– Да вот она. Ты забыл ее на том берегу. А я подобрал и несу за тобой, – сказал Иуда, разжал пальцы, и снова кожаная подошва упала на землю.

Филипп благодарно и виновато улыбнулся, ступней подцепил сандалию и, не потрудившись закрепить ее на ноге, отправился дальше, вернее, сначала заговорил, а потом отправился.

– Второй этап Восхождения – от Брачного Чертога к Царству Божию, – говорил Филипп. – Тут Красота должна соединиться со Светом, слиться с ним воедино в двуликую первооснову, которую Учитель именует Царством Божиим. Красота изначально тяготеет к Свету, она в нем нуждается, ибо истинная Красота без Света не видна. Она лишь угадывается чутким сердцем и предполагается мыслящим разумом, но видеть ее нашими телесными очами мы не в состоянии, пока она истинным Светом не проникнута и не подсвечена изнутри, из глубины нашей прозревающей души… Тут, кстати, надо сказать, что по мере приближения к Царству Божию постепенно убывает материальность и, если угодно, телесность окружающего нас мира, а всё вокруг – и мы сами в первую очередь! – становится всё более душевным, психическим, как говорят философы. Мировая Душа берет верх над Всемирным Телом, твердый и грубый Космос преобразуется в мягкую и светлую Психею… Мир светится, освобождаясь от телесных оков, от материальных препятствий, становясь всё более ангельским, всё более чувственным и мысленным…