Юрий Мухин - Катынский детектив

Я понимаю, что не все читатели понимают всю замечательную наглость и самого письма, и содержащихся в нем требований. Поскольку это военная прокуратура, все ее работники — это военнослужащие, и на них распространяется действие Дисциплинарного Устава ВС, то для примера можно сказать, что это аналогично, если бы группа рядовых написала генералу письмо, что их ротный командир решил заменить им сержанта и они просят генерала сержанта оставить, а в отношении командира роты, неспособного принять «взвешенное решение», в свою очередь, принять меры.

А если еще короче, открытым текстом, то они пишут: «Мишка! Заика и Фрол с нами в деле, выгонят — и они начнут болтать лишнее!»

Здесь нагло попирается Дисциплинарный Устав, его 110-я статья запрещает обращаться военнослужащим куда-либо мимо своих прямых командиров, в данном случае — мимо Генерального прокурора, а статья 115 запрещает писать групповые жалобы либо ходатайствовать за кого-либо: каждый обязан обращаться только от своего имени.

Ну и что же главнокомандующий Горбачев? Посрывал погоны с наглецов? Нет, наоборот — полковник Анисимов стал генерал-майором, покорился наглецам и Генеральный прокурор. 28 ноября 1991 года его старший помощник сквозь зубы ответил аппарату Президента СССР: «Действительно, возможная реорганизация органов военной прокуратуры может потребовать решения некоторых кадровых вопросов, в том числе и в отношении руководителей Главной военной прокуратуры. В этом случае указанные заявителем доводы будут, безусловно, учтены при оценки деятельности т.т. Заики и Фролова на занимаемых должностях.»

Вот так! Рука руку должна мыть, Горбачев это сообразил. Эти письма показывают, что и следователи, и Горбачев знали, что делали, не могли не знать, хорошо понимали, что то, что они делают — преступно, и что они в одной банде.

После таких больших людей как-то неудобно опускаться до автора статьи Льва Елина, но необходимо, чтобы еще раз подтвердить, что название «бригада Геббельса» выбрано не случайно. Прочтите такой пассаж, подсказанный свидетелю Токареву: «Я туда несколько раз заходил, но старался побыстрее уйти. Только одного мальчишку спросил: „Сколько тебе лет?“ — „Восемнадцать“. Совсем молоденький (в этом месте видеокамера фиксировала, как лицо Токарева приобрело то улыбчато-доброе выражение, с которым старики говорят о детях, — правда, обычно это бывает не перед тем, как детей расстреливают)».

Вспомните то, что уже прочли в этой книге. У кого вы еще слышали про 17-18-летних офицеров?

Правильно! Это Геббельс учил своих журналистов: «Вообще нам нужно чаще говорить о 17-18-летних прапорщиках, которые перед расстрелом еще просили разрешить послать домой письмо и т.д., т.к. это действует потрясающе».

Если бы доктор Геббельс не отравился в мае 1945, он бы сейчас Елиным гордился — толковый ученики. Правда, вы скажете, что у Льва Елина какое-то еврейское имя и фамилия, а Геббельс вроде к евреям относился не очень и даже наоборот. Не страшно! В тогдашней Германии не всех евреев истребляли, некоторым давали почетное звание «полезный еврей». Лев, если он действительно еврей, этого звания достоин, конечно, он не такой полезный, как упомянутый Д.Толандом Мерин, но все-таки мама может им гордиться не меньше Геббельса.

Так что же мы имеем от этих свидетелей? Два очень старых беспомощных человека дали известным нам специалистам показания, которые невозможно подтвердить ни фактами, ни следственным экспериментом, ни элементарной логикой. Я понимаю, что у некоторых читателей все-таки сохраняется неуверенность — а вдруг? Давайте поэтому для снятия сомнений перейдем к тому, кто «осудил» поляков на смерть — к Особому совещанию при НКВД.

По первоначальной версии бригады Геббельса, начиная с декабря 1939 года НКВД готовит новые — следственные — дела для рассмотрения на Особом совещании НКВД. К марту эта работа заканчивается, где-то в это время Особое совещание выносят полякам смертный приговор и их из лагерей военнопленных вывозят в тюрьмы НКВД, где и расстреливают. До момента «выносит полякам смертный приговор» эта версия совпадает с версией подручных Сталина.

80. Действительно, 31 декабря 1939 года Берия дает приказ Сопруненко «принять необходимые меры к перестройке работы следственной группы с таким расчетом, чтобы в течение января закончить оформление следственных дел на всех заключенных военнопленных-полицейских…» Как видите, речь идет пока об отправке на суд Особого совещания только полицейских, но 20 февраля с целью «разгрузки Старобельского и Козельского лагеря» Сопруненко предлагает наряду с освобождением из лагерей и отправкой домой больных, инвалидов, представителей трудовой интеллигенции из числа армейских офицеров, дополнительно оформить дела для Особого совещания и на офицеров пограничной охраны, II отдела польского Главштаба, судейско-прокурорских работников и активных членов антисоветских партий.