Андрей Колганов - Йот Эр. Том 2

Помимо этих испытаний с Ниной проводились краткосрочные занятия, посвященные соблюдению режима секретности, правилам конспиративной работы, изучению радиоаппаратуры и т. п.

В Москве, в здании, где размещалось руководство службы и находился кабинет Иван Иваныча, хранилась и ее форма с погонами — уже не сержантскими, а офицерскими — и с наградами. Ни форму, ни награды она никогда не надевала публично. Напяливать на себя мундир вообще пришлось лишь один или два раза — только для того, чтобы сфотографироваться для личного дела. Однажды, когда отец зашел вместе с Ниной в помещение, где хранилась форма, и открыл дверцу шкафа, он указал на один из комплектов и сообщил:

— А вот это мундир Андруевича.

Только таким образом девушка впервые узнала, что ее хороший знакомый, Владислав Леонардович Андруевич, служивший в Войске Польском на прокурорских должностях, является заодно сотрудником того же ведомства, что и она с отцом.

Пока Нина проходила переподготовку и повышение квалификации, у Якова состоялся нелегкий разговор с Иван Иванычем:

— Ты что же, Яков Францевич, смерти моей хочешь? — без гнева, но с какой-то усталой тоской в голосе спросил его начальник. — Что ты тут понаписал в отчете? «Политика Берута дискредитирует социализм и подрывает доверие поляков к Советскому Союзу…» — процитировал он, нацепив на нос очки и пошелестев листами бумаги, которые он держал в руках.

— Как коммунист я не могу пройти мимо… — начал было Яков, но Иван Иванович не дал договорить. Его голос вдруг стал жестким:

— Это не ваше дело! — четко и раздельно произнес он, переходя на «вы» и глядя генералу Речницкому, на погонах которого нынче было одной звездой больше, чем у самого Иван Иваныча, прямо в глаза. Затем его голос вновь смягчился и в него вернулась прежняя усталость. — Короче, эти бумажки мы сейчас сожжем, а ты тут же, при мне, перепишешь весь отчет заново. Иначе это может стоить головы не только тебе, но и мне!

Еще на несколько дней Яков вместе с Ниной целиком ушли в разработку предстоящей операции. Пришлось копаться в ворохе документов, в том числе весьма старинных, заучивать множество необычных сведений, посещать специальное хранилище Ленинской библиотеки…

В последний день пребывания в Москве, поскольку поезд на Варшаву отходил лишь в ночь, осталось немного времени для отдыха. Генерал, в соответствии со своими предпочтениями, отправился вместе с дочкой на балет в Большой театр. Верный своим привычкам, он отправил прима-балерине — а в тот день в спектакле блистала молодая Майя Плисецкая — роскошный букет роз и по окончании представления отправился за кулисы.

По тем временам остановить генерал-лейтенанта, увешанного наградами, никто не посмел. Майя Плисецкая сидела в своей театральной уборной, среди множества букетов, и разглядывала открытую коробочку, в которой посверкивал гранями немаленький бриллиант, вставленный в золотое кольцо. Она только что отвязала эту коробочку от большого букета темно-красных роз. Подняв глаза на генерала, появившегося в дверях, она совершенно правильно связала его визит с появлением кольца с бриллиантом и воззрилась на вошедших — а генерал пришел вместе с дочкой — с очевидной обеспокоенностью.

— Разрешите представиться — генерал-лейтенант Речницкий, поклонник вашего таланта, — начал Яков. — Я пришел, чтобы успеть засвидетельствовать вам свое искреннее восхищение вашим искусством. К сожалению, через час я отбываю из Москвы и лишен возможности продолжить наше знакомство.

После этих слов Плисецкая с заметным облегчением улыбнулась, вспорхнула со своего места и, подскочив к генералу, чмокнула его в щеку. Пока генерал обменивался с Майей взаимными любезностями, Нина никак не могла взять в толк, с чего это отца так тянет к близкому знакомству с балеринами (которое частенько вовсе не заканчивалось одним только визитом за кулисы)? Жилистые, угловатые, с выпирающими ребрами, лопатками и ключицами — ушибиться об них можно! — да еще и пропахшие потом…

Но вот щебетание Плисецкой прервалось, и отец уже раскланивается на прощание. Пора в путь, назад, в Варшаву.

В Варшаве, собравшись навестить Владислава Леонардовича, Нина обнаружила, что его нет ни дома, ни на работе. Все, что удалось выяснить, — уехал в служебную командировку. Поинтересовавшись у отца, надолго ли пропал Андруевич, девушка получила вполне стереотипный ответ:

— Съездит — вернется.