Андрей Колганов - Йот Эр. Том 2

— Бегнийче! Шибчей! — заорал Ромка, надсаживая голос.

Ребята вскочили, и тут пламя, получившее выход наружу, огненным валом покатилось к открытому дверному проему. Роскошные волосы Нины вспыхнули, как факел. Не отходивший от нее ни на шаг Михась моментально сдернул с себя пиджак и набросил ей на голову, сбивая пламя. Недолго думая он легко, как пушинку, взвалил девушку на плечо и устремился с этой ношей к лесу.

Однако тремя автоматчиками число врагов не исчерпывалось. Темноту разрезали вспышки выстрелов, пули злыми осами жужжали над ухом, а Ромка, медленно отступая вслед бегущим товарищам, огрызался короткими скупыми очередями… Не успели беглецы углубиться в лес, как перестрелка смолка. «Патроны кончились, — решила Нина, и ее сердце сжалось от страха за судьбу товарища. — Может быть, вывернется? И не из таких переделок выходил», — успокаивала она сама себя, тяжело дыша на бегу.

Вместе со взводом жолнежей на грузовиках зетэмповцы вернулись в злополучное село. Ночную тьму уже сменили серые предрассветные сумерки, и потому еще на подходе, у опушки леса, с первой машины смогли заметить распростертого на земле человека. Неужели Роман? Да, это был он. Ромка лежал, весь залитый кровью. Ребята бросились к своему товарищу, склонились над телом… Вблизи было видно, что ему нанесли множество ножевых ран и вдобавок несколько раз пырнули вилами. Товарищи пока не успели толком осознать случившееся, но боль утраты уже сжимала холодной рукой их сердца. Внезапно командир пошевелился и открыл глаза. Каким-то чудом Ромка был еще жив. Он попытался двинуть рукой, но сил ему явно не хватало. Тогда он еле слышно прошептал бледными, бескровными губами:

— Януся… тут… во внутреннем кармане… Для тебя… — и тут же в изнеможении закрыл глаза и замер.

Нина осторожно отвернула полу пиджака. Из внутреннего кармана торчали три гвоздики. Нет, не те, крупные, яркие, пушистые, считай, ничем и не пахнущие, что выращивают во множестве и продают в цветочных магазинах. Простые, маленькие алые гвоздички, со своим неповторимым пряным ароматом… залитые его кровью. Непослушными, враз ослабевшими пальцами девушка вытащила цветы из кармана. Попытка встать не удалась — ноги почему-то отказывались держать ее.

— Срочно в госпиталь! — попыталась крикнуть она. Из горла вырвалось только какое-то сипение, но ребята поняли все и без слов. Потерявшего сознание Ромку со всем предосторожностями, как можно бережнее перенесли в машину и немедленно отправили в Варшаву.

Часовой у входа в штаб Варшавского военного округа, довольно часто видевший Нину входящей и выходящей из здания, на этот раз никак не мог признать в девчонке, одежда которой местами обгорела и была заляпана грязью, прическа растрепана, а лицо покрывали пятна сажи, дочку командующего. Не тратя времени на объяснения, Нина просто снесла его с ног резким ударом и рванула вверх по лестнице. Вдогонку ей запоздало задребезжал пронзительный звонок тревоги, но через несколько секунд она уже распахивала дверь отцовского кабинета.

Увидев дочь в таком виде — одни только жалкие остатки еще вчера толстенной длинной косы и запах горелых волос сказали ему о многом — Якуб непроизвольно выскочил из-за письменного стола и бросился навстречу к ней. Да дело было даже не в сгоревших волосах и не в обгоревшей одежде — выражение на лице любимой дочери было такое, что его сердце дрогнуло.

— Что случилось, Нинуля? — голос его выдавал нешуточную тревогу.

— Со мной — ничего! — отрезала дочка. — А Ромку здорово порезали… В себя не приходит… — она едва сдержала готовые прорваться всхлипывания.

Долгих объяснений отцу не надо было. Он тут же повернулся к столу и схватил телефонную трубку.

— Дежурный?.. Говорит генерал Речницки. Срочно готовьте самолет в Москву… Нет, я не полечу. Нужно доставить в военный госпиталь тяжелораненого.

В тот же день Ромку переправили в столицу СССР, в Центральный военный госпиталь. Однако все усилия врачей с богатым фронтовым опытом оказались тщетными — через три дня, не приходя в сознание, Роман скончался. Слишком серьезны были раны и слишком велика потеря крови.

Мокотовская дельница ZMP пребывала в унынии и растерянности. Как же так? Они, которые жадно ловили каждое его слово (и любой из них готов был заслонить его собой), — они живы. А вышло так, что заслонил их всех собой он один, и вот теперь его нет. Нет больше Ромки, нет командира, за которым они шли в огонь и в воду, который мог выслушать и понять, все объяснить и растолковать. Вот только с Янкой объясниться так и не сумел, хотя заглядывался на нее и обхаживал всячески уже давно…