Андрей Колганов - Йот Эр. Том 2

Впрочем, население самого Познаньского воеводства, присоединенного к польским землям только в 1918 году, а до того входившего в состав Германской империи, все еще несло на себе отпечаток немецкого влияния. И это было скорее хорошо, чем плохо. Лучше всего существо этого влияния передает послевоенный польский анекдот: встречаются по окончании войны двое знакомых — познаняк и варшавяк. Познаняк спрашивает своего приятеля:

— А что ты делал во время войны?

— Я был в Сопротивлении! — гордо отвечает варшавяк.

— Как? Разве у вас это не было запрещено? — удивляется познаняк.

Но если Якубу пришлось с головой уйти в дела, то для Нины, в сущности, ничего не изменилось. Разве что машину теперь предстояло гонять из Варшавы не на юго-восток, а на запад, да дорога занимала почти вдвое больше времени. Значительно длиннее стал путь и к сделавшимся уже привычными Мазурским озерам — теперь, чтобы добраться до них, предстояло пересечь чуть ли не всю Польшу с запада на северо-восток.

Этим летом в Мазурах хорошо уродилась малина, и девушка, предоставив панам генералам заниматься мужским развлечением — выпивкой (ибо для охоты был еще не сезон), — отправилась в малинник собирать ягоды. Пробираясь все дальше вглубь зарослей, она раздвинула колючие ветви, с которых уже все собрала, и увидела черный влажный нос, который девушка поначалу приняла за собачий. И лишь в следующее мгновение она осознала, что перед ней медведь, тоже пришедший полакомиться сладкими ягодами.

Визг, переходящий в ультразвук, всполошил всю компанию, расположившуюся на отдых, и пулей вылетевшую из кустов малинника Нину окружили мужчины с пистолетами в руках. Встречи ведь в лесах могли быть всякие…

— Там медведь! — пояснила девушка причину своего испуга.

Было видно, что доверять словам перепуганной девчонки бравое воинство не очень-то склонно. Тем не менее при слове «медведь» в панах генералах тут же вспыхнул охотничий азарт, и они, как были, с пистолетами в руках, рванулись в малинник. А вдруг и вправду там косолапый? К счастью для мишки, их встрече не суждено было состояться, но слова Нины все же нашли подтверждение — зверь оставил явные следы приключившейся с ним от девичьего визга «медвежьей болезни».

По возвращении с отдыха домой Речницкого и его дочь ждал очередной вызов в Москву.

Остановились, как обычно, в гостинице ЦДСА. Разумеется, не все их время было занято делами службы. Генерал был завзятым театралом, но его предпочтения были довольно узкими — ни оперу, ни драму он не любил, предпочитая балет, музыкальные комедии и более всего — оперетту. В первый же вечер пребывания в Москве Яков отправился на спектакль «Учитель танцев» в расположенный совсем рядом Центральный театр Советской Армии, где блистал молодой тогда Владимир Зельдин. После спектакля Речницкий вместе с дочерью проник за кулисы (попробуй, останови орденоносного генерала!) поздравлять актеров и там свел знакомство с Зельдиным, пригласив его в компанию, которая намеревалась собраться через день в гостинице «Москва».

В тот день генерал тоже не упустил возможность побаловать себя, отправившись на «Укрощение строптивой» в Московский театр оперетты. После спектакля офицерская компания отправилась в номер гостиницы, где остановился один из них. Из ресторана заказали закуску и выпивку, устроив дружескую вечеринку. Владимир Михайлович Зельдин пел под гитару, произносил витиеватые застольные речи, но, в отличие от большинства собравшихся, предпочитал выпивать поменьше. При всем том почитании, которым тогда окружали известных артистов, и почти что детским любопытством, которое питали офицеры к артистической жизни, все же ощущалась некоторая чужеродность Зельдина в этой компании. Кроме того, были такие вопросы, которые товарищи офицеры хотели бы обсудить с глазу на глаз, без посторонних ушей. И потому генерал Речницкий отправил свою дочку вместе с Зельдиным вниз, в зал ресторана «Москва» — пусть себе потанцуют.

В качестве партнера для танцев Зельдин оказался великолепен, да и ему не приходилось сожалеть о партнерше. Некоторое неудобство для девушки доставляло то, что он был выше ростом, чем ее отец (обычный ее партнер по танцам в Польше), и имел непривычную для нее манеру жестко вести партнершу. После каждого танца Нине приходилось отправляться на какое-то время обратно в номер — ведь ее инструкции требовали постоянно находиться при особе Якова Францевича Речницкого. Вот за нарушение этой инструкции ей и влетело потом от их общего начальника, и никакие ссылки на прямой приказ генерала не принимались во внимание.