Всеволод Иванов - Александр Пушкин и его время

Известно, что за первых же три месяца, живучи в Москве, Пушкин истратил все деньги, которые получил за заложенную в Опекунском совете нижегородскую деревню, уступленную ему отцом. «Пушкин получил из Опек(унского) совета до сорока тысяч, сыграл свадьбу, и весною 1831 года, отъезжая в Петербург, уже нуждался в деньгах, так что тот же Нащокин помогал ему в переговорах с закладчиком Веером», — пишет П. И. Бартенев.

26 же марта, то есть всего спустя месяц после свадьбы, Пушкин уже пишет своему издателю П. А. Плетневу в Петербург:

«В Москве остаться я никак не намерен, причины тому тебе известны — и каждый день новые прибывают. После святой отправляюсь в Петербург. Знаешь ли что? мне мочи нет хотелось бы… остановиться в Царском Селе. Мысль благословенная!»

Немного спустя второе письмо Плетневу подтверждает первое:

«…Ради бога, найми мне фатерку — нас будет: мы двое, 3 или 4 человека да 3 бабы. Фатерка чем дешевле, тем, разумеется, лучше — но ведь 200 рублей лишних нас не разорят».

Счастливому Пушкину хотелось, может, показать своей Натали те «сады Лицея», где он «безмятежно расцветал», вспомнить самому, что «отечеству нам Царское Село», а главное — в то же время отделаться от тещи Натальи Ивановны.

И вот «око государево» — обер-полицмейстер Москвы доносит обер-полицмейстеру Петербурга, что поднадзорный Пушкин Александр Сергеевич выехал из Москвы в Санкт-Петербург вместе с женою своею, за коим во время пребывания здесь в поведении ничего предосудительного не замечено».

Пушкин с женой приезжают в Петербург, останавливаются опять все в том же Демутовом трактире — так начинается блистательная карьера Натальи Николаевны.

В письме к князю Вяземскому от первого июня Пушкин уже указывает свой новый адрес:

«Я живу в Царском Селе в доме Китаевой на большой дороге».

Но Царское Село хоть и царское, а все же село. Осенью Пушкины переезжают в Санкт-Петербург, начиная свои скитания по петербургским наемным квартирам — последняя квартира Пушкина на Мойке была уже десятой по счету в течение пяти лет.

Петербургская светская жизнь требовала денег, денег и денег прежде всего, а считать Пушкин не умел. «Появление денег связывалось у него с представлением неиссякаемого Пактола, и, быстро пропустив их сквозь пальцы, он с детской наивностью недоумевал перед совершившимся исчезновением… — пишет А. П. Арапова в своих воспоминаниях. — Часто вспоминала Наталия Николаевна крайности испытанные ею с первых шагов супружеской жизни. Бывали дни после редкого выигрыша или крупной литературной получки, когда мгновенно являлось в доме изобилие во всем… Минуты эти были скоротечны и быстро сменялись полным безденежьем, когда не только речи быть не могло о какой-нибудь прихоти, но требовалось все напряжение ума, чтобы извернуться и достать самое необходимое для ежедневного существования». Красота Натальи Николаевны, ее московская непосредственность, очаровательная простота обеспечили ей огромный успех в свете, и этот успех неизбежно затягивал в омут светской жизни и ее мужа: мог ли он противиться своей юной, прелестной женке, этой скромнице, воспитаннице богомольного дома в Скарятинском переулке, выросшей под крылом дорогой своей маменьки? Возможно, что Натали усиливала внимание к своему мужу со стороны самого царя.

— Почему вы не служите, Пушкин? — осведомился раз его величество, встретив Пушкина на прогулке в царскосельском саду.

— Я готов к этому, ваше величество, но я знаю только литературную службу! — отвечал Пушкин.

И в последующем разговоре царь предложил поэту работать над историей Петра Великого.

Пушкин об этом немедленно же. сообщил своему ближайшему сотруднику П. А. Плетневу письмом от 22 июля:

«Кстати, скажу тебе новость (но да останется это, по многим причинам, между нами): царь взял меня в службу — но не в канцелярскую, или придворную, или военную — нет, он дал мне жалование, открыл мне архивы, с тем, чтоб я рылся там и ничего не делал. Это очень мило с его стороны, не правда ли?..»

Переехав осенью в Петербург, Пушкины перезнакомились со всею знатью. Протежировавшая Натали супруга министра иностранных дел графиня Нессельроде наконец однажды повезла ее без ведома Пушкина на интимный вечер в Аничков дворец, где Натали очаровала саму царицу.

Тут свет окончательно склонился перед красавицей, ее стали звать Психеей.

14 ноября 1831 года воля царя была оформлена официально: Пушкин был принят на службу в Государственную Коллегию иностранных дел, вскоре же, 6 декабря, произведен в титулярные советники. 4 июля 1832 года Пушкину согласно рапорту министра графа Нессельроде положено было жалованье в 5000 рублей в год, по третям с 14 ноября 1831 года.