Сергей Жоголь - Сыны Перуна

К вечеру в деревню прибыли старосты и воеводы всего рода, к которому относилась не желавшая платить дань деревня.

— Ты уж прости их, воевода киевский, жадность — она до добра не доводит. Клялись мы князю платить, так и впредь платить будем. А про то, что случилось, ты уж князю не сказывай. То, что взял в деревне этой, твоё по праву, да и вот ещё от нас прими в знак извинения нашего три шкуры медвежьих, чтоб обида быстрее из памяти твоей стёрлась, — обращаясь к княжьему воеводе, произнес старший в роду селянин и велел выложить перед Вельмудом обещанные шкуры.

Воевода подобрел, смилостивился.

— Ну, коль так, то прощаю, будет вам впредь наука.

Радмир не особо любил участвовать в подобных походах. Сам ведь когда-то из вот таких же мужиков-то и вышел. Это сейчас он дружинник княжий — сотник. Да и думы у него не о том. Дома жена осталась на сносях. Уходил он в поход на Царьград, Милославу беременную оставил. Теперь доченька у Радмира — Олёнка. Красавица писаная, глазастая, пригожая, уж четыре годика, а бегает, болтает без умолку, будет матери помощницей. Дочка старшая, приёмная — Ярина, дитя сестры Милославиной — Снежаны, тоже в Радмировом доме живёт, нужды ни в чем не знает. Ни вниманием, ни любовью не обижена. Взрослая уж, пятнадцатый годок пошёл. Не ради ли неё в последнее время к Радмиру в гости всё чаще Невер стал захаживать? После похода в земли ромейские молодой отрок из младшей дружины княжича Игоря — радимич, сын Чеслава и Зоряны, названный таким именем в честь погибшего на медвежьей охоте Радмирова друга, по рекомендации своего сородича тоже в дружину попал. Молодое к молодому тянется. Будет у Невера с Яринкой по-доброму, можно и свадьбу справить будет.

Но больше всего беспокоился Радмир о жене. Не хотелось уж больно, чтобы второго ребёнка родила, пока отца дома нет. Но куда уж деваться. Такова она доля женская, коль муж на службе у князя, так с тем и жить приходится. Жить да терпеть.

— Ну да ладно. Скоро, скоро встреча долгожданная.

— Ох, злыдень безродный, пёсья кровь, — толстая рябая баба в цветастом платке, погрозив кулаком, истошно визжала вслед всаднику, который, едва не сбивши её с ног, промчался мимо на полном скаку. — Пусть тебе будет пусто, пусть тебе раки речные печень повыедут, пусть лешаки дубравные тебя в трухе пнёвой сгноят!

Пожилая женщина орала на всю улицу, не ведая того, что всадник, только что пронесшийся мимо, был верным слугой самого киевского князя. Радмир не развернул коня, чтобы наказать болтливую женщину за её бранные слова. Он просто сдержал улыбку и вновь пришпорил своего скакуна. Князь Олег не жаловал тех, кто понапрасну пугал добрый киевский люд, но когда дело того требовало, можно было и наплевать на запреты. Шпоры в бока, и вскачь. Неси, конь лихой, да лихого седока, и пусть все, кто на пути его, посторонятся. Радмир мчался в свой дом, к жене и дочкам, а, быть может, не только к дочкам, знал он, ведал, сердцем чуял, будет ему весточка добрая, будет у него сынок, деточка — кровиночка долгожданная.

Двор у Радмира нынче знатный, не хуже, чем у бояр иных. Не дом обычный — хоромы, с подклётом и горницей, светлицами да теремом. Не самый богатый, но и не стыдно в такие хоромы гостей созвать. Радмир — воин, ему все эти удобства без надобности, конь горячий и степь — вот ему хоромы, ан нет. Теперь у него семья, жена да ребятки малые. Но и жена из простых, не купеческая дочь, не боярыня. Милослава скромна да ласкова, никогда слова мужу поперёк не скажет, а коль что попросит, так сразу покается: «Ты уж прости, любый, что прошу тебя, не гневись, просто надобно, да и всё, а коль не хочешь, так и знамо мне-то не нужно». Но Радмир ни в чём жене не отказывал, а дом да хозяйство есть кому в порядке держать. Толмач — буртас уж больно домовитый, всё у него в нужном русле вертится. Он у Радмира за домоправителя, всё хозяйство на нём. Милослава смеётся: «На что тебе жена, коль такой справный слуга да товарищ есть?»

Радмир не сердится, его забота — в дом нести, семью кормить да защищать от лиха да зависти людской, от любого другого ворога. Давно, уж три месяца прошло, как не был Радмир на своём дворе, а сейчас влетел на него на коне верхом, через забор высокий перемахнул и спрыгнул с коня по-молодецки.

Не мальчик вроде, из отроков давненько ушёл, а сегодня, пожалуй, не грех и поспешить. Бросил Радмир поводья челядьнику, тот аж глазами захлопал да рот разинул.

— Ох-ма, сам хозяин пожаловал, вот радость-то!