Дмитрий Смирнов - Золотая Ладья

Молодой варн собрал немногочисленное воинство на совет.

— Итак, нам надлежит решить, как быть дальше. Куда мы должны отвезти княжну и что делать самим.

— Княжна — моя добыча, — напомнил Энунд не очень уверенно. — Я взял ее в бою.

— В таком случае, осмелюсь напомнить тебе, почтенный Энунд, сын Торна Белого, — витиевато начал Кандих, — что ты являешься нашей добычей, ибо мы с Рогдаем тоже взяли тебя в бою. А может ли пленник владеть пленницей? Очевидно, нет. Так что княжна не является более твоей добычей.

— Я не пленник! — Раздвоенная Секира сверкнул глазами. — Я с вами по собственной воле. Равно как и мои товарищи.

— Совершенно верно, — все еще посмеиваясь про себя над молодым хирдманном, продолжал варн. — А посему — вы оба свободные люди. Вольны делать, что пожелаете, и идти, куда пожелаете. Но теперь, коли судьба у нас общая, то и решить нам нужно сообща, как поступить теперь. Наша первая забота — уйти с земли, где властвует Сбыслав.

Кандих погрустнел.

— Увы, спасти древние письмена нам было не суждено. И Золотая Ладья для нас потеряна навеки.

Его взгляд упал на мешки, притороченные к бокам лошади хирдманнов.

— Там — то немногое, что от нее осталось, — сообщил Энунд.

Варн поднялся и приблизился к мешкам. Развязав один из них, он лишь тяжко вздохнул.

— К чему нам эти обломки?

Внезапно заговорил Бьорн.

— Не потеряны ваши сказания. Я прочел их от начала и до конца, и помню каждую букву!

Кандих в немом вопросе воззрился на бывшего послушника.

— У меня с детства была отменная память, поэтому отец хотел, чтобы я стал жрецом, а не воином, — объяснил Бьорн.

Он подошел к развязанному мешку.

— Из этого золота мы отольем новые доски [157] «Из этого золота мы отольем новые доски…» — золотые таблички с древними (видимо, аварскими) письменами были найдены в начале ХХ века на территории Румынии (бывшего аварского каганата). Всего их найдено около 400, около 100 из них доступны для изучения , на которые нанесем письмена из Берестяного Мольбища, — Бьорн взял в руку один из золотых кусков. — Тогда над ними не будут властны ни время, ни огонь.

— Ты хочешь сказать, что ничего не потеряно? — с надеждой осведомился Рогдай.

— Ни одного сказания и поучения, что были просечены писалом на деревянных табличках трех Укрывищ, — заверил Бьорн.

Среди радимичей пронесся радостный шелест перешептываний.

— Ты подал хорошую мысль, — одобрил Кандих. — Вот только воплотить подобную затею по плечу лишь нашим мастерам-умельцам. Нам нужно идти в наши земли.

— Там не будет в безопасности княжна, — возразил Прелют. — Сбыслав прознает о ней и придет туда с большой дружиной. Благо, союзники у него под боком — обложат нас так, что не выскользнешь.

— Ты прав, — признал молодой варн. — С франками Сбыслав теперь заодно. Августин об этом позаботился.

Друзья посмотрели друг на друга с обреченностью.

— Я знаю, куда нам всем нужно отправиться, — объявил Бьорн. — Ведунья Рысь советовала Званимиру отослать Любаву в Архону. А с ней — и письмена.

— Да, Архона — надежное место, — подумав, согласился Энунд. — Там до княжны никто не дотянется. И нам — ни кривичи, ни франки не страшны. Силы у ободритов отбить их достаточно.

— Но Архона на севере! — возразил Рогдай. — Чтобы пройти в земли бодричей, придется миновать владения Сбыслава…

— Или спуститься по реке вниз, добравшись до наших земель, — настаивал на своем Кандих. — Потом будет проще подняться к Архоне по Лабе.

— Как я погляжу, ты упорно хочешь зазвать нас в гости, — усмехнулся Прелют. — Ну, что ж… Выбор наш небогат. Что скажут наши северные союзники? — сотник повернулся к хирдманнам.

— Надо идти в Архону, — проговорил Гудред Ледяной Тролль. — С руянами можно сговориться. Только идти безопасным путем. Пусть аварн проведет нас через свою страну.

— Тогда решено, — Кандих поднялся. — Будем переправляться на другой берег.

Разгоралось утро. Ветер стих, и солнце золотило речную гладь. Небольшой отряд медленно двинулся к броду, оставляя позади землю, политую кровью собратьев, пропитанную скорбью и полоненую недругом. Тяжкие чувства переполняли сердца людей, в последний раз оглядывающих полосу густых лесов, макушки дальних холмов и светлые травяные лужайки. В этом краю каждый из беглецов сполна познал боль утраты, яд предательства и горечь несбывшихся надежд, но не было сейчас среди них никого, кто не желал бы сюда вернуться…