Александр Филимонов - Приди и помоги. Мстислав Удалой

Но слушать сладкие речи было так приятно! И мед был душист, и начинала уже слегка кружиться голова — тем плавным и торжественным кружением, что поднимает человека над всеми обидами и дрязгами, весь мир окрашивает в приветливые цвета и краски и людей, что сидят за столом напротив, превращает в милых братьев. Как они хороши были сейчас — достойные потомки великого Владимира Мономаха, как правильно говорили о страданиях русской земли от княжеских раздоров, как просто и в то же время благородно выражал готовность жизни свои положить за поруганную и униженную справедливость!

Тут еще пришли певцы, как шепнул Мстиславу Мстиславичу на ухо князь Ростислав — знаменитейшие в Смоленске певцы, без которых не обходится ни одно празднество. Один был совсем старый на вид, дедушка, второй — помоложе. Оба строгие. Сели на лавку у стены и сидели, дожидаясь, чего именно захочется послушать князьям. Не робели вовсе! И никого это не удивляло и не сердило: они певцы, сказочники, их Господь наградил.

Кто-то попросил, чтобы спели про богатыря Илью муромского и Соловья-разбойника, но тут князь Мстислав Романович, перебивая уже начавшуюся было песню, застучал кулаком по столу и потребовал, чтобы для дорогого гостя Мстислава Мстиславича спели другое — о погибели полков князя Игоря в половецкой степи. И певцы завели на два голоса — один начинал, другой, тот, что помоложе, доканчивал — грозную и прекрасную песнь о походе новгород-северского князя Игоря Святославича на Кончака. Песнь эта была хорошо знакома всем, а слушавшие ее князья Рюрикович Ростислав и Давидовичи Мстислав и Константин были особенно взволнованы — в песне говорилось об их отцах. Неспроста Мстислав Романович потребовал именно эту песню! В ней устами певцов русская земля просила защиты у Мономаховичей — Рюрика, Давида, великого князя Всеволода Юрьевича. Как же было ее не спеть перед началом похода!

Дошло уже до того места, где княгиня Игорева плачет о своем муже, не зная, что он хоть и погубил бесславно дружину, но сам остался жив. Мстиславу Мстиславичу было известно, что на самом деле произошло с Игорем — потеряв свое войско, побитое половецкими стрелами, неудачливый князь остался жить в гостях у довольного победой Кончака. И жил хорошо, имея большой выезд для охоты, на кончаковке женил своего сына Всеволода и убежал из плена с легкостью, оставив и сына и невестку в заложниках. Явился в Киев к Святославу и встречен был колокольным звоном — а все княжество Черниговское осталось без защиты! То-то пограбили его поганые всласть, то-то народу полонили! Все это знал Мстислав Мстиславич и князя Игоря одобрять не мог — но плач жены его был так печален, столько в нем слышалось горя и любви, что уже в который раз на глаза наворачивались слезы. Проморгавшись, Мстислав Мстиславич отвернулся от князей — чтобы не заметили, что он плачет. И тут увидел меченосца своего, Никиту, стоявшего в нерешительности возле двери — не хотел, наверное, прерывать песню.

Хмель из головы сразу куда-то ушел, как вода утекает меж пальцев. Мстислав Мстиславич сразу почуял, что Никита пришел не с добрыми вестями. Вот чуяло сердце — не надо было задерживаться, подумал он. И сам, конечно, виноват — зачем выдал новгородцам хмельное! Впрочем, хотел же как лучше, чтобы не скучно им было.

Он, не обращая больше внимания на певцов, подозвал Никиту к столу. Меченосец наклонился к уху и зашептал:

— Беда, княже. Наши напились и смоленских задели. Те — в драку, и началось. Дрались, правда, без оружия.

— Ох ты, Господи. Кончили драться-то?

— Да кончить-то кончили. — Никита мялся, похоже было, что дурные вести у него еще были в запасе.

— И чем кончили? — спросил Мстислав Мстиславич, заметив, что князья начинают встревоженно прислушиваться.

— Так вот ведь беда какая, княже. Разойтись-то они разошлись, сотские разогнали. А один смоленский убитый лежит.

— А посадник что смотрел?

— Не слушали его, княже. Куда там! Самого чуть не побили, хорошо — я рядом оказался. Он, Твердислав-то, сейчас там всех уговаривает. Меня вот к тебе послал. Идти тебе надо к ним, княже, слово сказать.

Мстислав Мстиславич встал и обвел сердитым взглядом притихших князей. Песня уже кончилась или оборвалась недопетой — но в трапезной стояла тишина. Такая тишина, что казалось — слышен доносящийся из растревоженного стана далекий шум.

— Вот что, братья, — жестко произнес Мстислав Мстиславич. — Пока мы тут с вами песни поем, там наши воины того гляди друг друга перебьют. Говорил же — идти надо скорей! А! — Он махнул рукой с досады. — Чего смотришь, князь Мстислав Романович? Бой, говорю, в стане был, и вашего одного убили! Как теперь с таким войском в поход идти?