Александр Филимонов - Приди и помоги. Мстислав Удалой

— Эй, караси! — стараясь утончить голос пообиднее, закричал он. — Чего в тину спрятались? Вылезайте, на воле вместе поплаваем!

— У-у-у-у! — Ответный сердитый гул поднялся и тут же стал угасать — какой-то тамошний острослов, наверное, готовился ответить на оскорбление. Никита поискал глазами — точно, выделился из толпы один такой, товарищи его даже в стороны немного подались, чтобы не мешать. Тогда Никита прислушался.

— Мы-то не караси! — донеслось с горы. — А вот вы чего к нам не придете? Свиньям через дебрь ходить привычно!

— А-а-а-а! Ха-а-а! — грянуло на холме. Даже стяги княжеские, лениво и гордо трепетавшие под ветром, закачались. Да, ничего не скажешь — крепким на язык оказался суздалец. До чего обидно крикнул! Никита беспомощно оглядел свое воинство. Сам он не мог придумать, чем ответить обидчику. Свиньями ведь назвал!

Впрочем, в отряде, кроме Никиты, никто, кажется особенно не был обижен. У него сразу полегчало на душе. Ну, конечно — подбирали-то самых языкастых, тех, кто к перебранкам привычен и относится к ним как к своеобразному ремеслу.

И ведь что удивительно — они все как-то сразу оценили способность своего временного начальника к словесному бою как невысокую и больше не обращали на него внимания, горячо советуясь между собой. Никита ощутил почти непреодолимое желание отъехать в сторону, чтобы не мешать. Сдержал это желание.

Отвечать выпало чернявому, длинному как жердь парню в половецкой меховой шапке с железным верхом, Никита и сам хотел достать такую: надежно в ней и тепло. Да только возле князя такого себе не позволишь. Парня этого, кажется, видел он в полку смоленском. Или среди псковичей Владимира Мстиславича. Не важно.

Поправив шапку, долговязый подался всем телом вперед.

— Эй, говорун! — запел он пронзительно — так, что на горе было наверняка слышно не только острослову-суздальцу. — Ведь это ты свинья, а вовсе не я! Чего губой подергиваешь? Не то говоришь, не то попердываешь?

Да, кажется, псковский. По говору похоже. Никита даже не заметил, что рев, прокатившийся по горе, был скорее не возмущенным, а одобрительно-веселым. Только удивился: как это умеют люди расставлять слова? Два слова рядом поставят — тут тебе и целая песня получилась.

А ну — а тот чем ответит? Рев уже стих, настала очередь суздальца.

— А если пердну — тебя ветром унесет! — прилетело с холма. Суздалец еще что-то крикнул, но его последние слова были заглушены громовым хохотом.

Никита опять посмотрел на своих. Те смеялись! Со всех сторон подсказывали долговязому новый ответ.

Дело принимало неожиданный оборот. Задача отряда была — рассердить противника и выманить хоть кого-нибудь на открытое поле, чтобы завязать бой. А эти наслаждаются, дорвались! Не окороти их — так целый день будут перебрасываться своими побасенками, хвастаясь искусством друг перед другом. Никита рассердился: словами играть умеют, да слова-то не те! Хотел одернуть долговязого, но — странно! — делать это было почему-то неловко, словно постороннему человеку входить в дом, где пируют старые друзья.

Растерянно глядя на то, как шатаются и никнут от смеха княжеские стяги, он вдруг додумался. Подъехав к долговязому, который готовился разразиться новой прибауткой, Никита взял его за плечо:

— Погоди-ка. Ты им про князя что-нибудь. Можешь?

Долговязый, собиравшийся было отмахнуться — до того не терпелось ему выпустить на волю слова, вдруг понял. Кивнув начальнику, он согнал с лица ерническую улыбку и нахмурился. Морщил лоб, уставясь на вершину горы, где все еще волновались знамена Всеволодовичей. Никита отодвинулся немного в сторону.

Долговязый дождался, пока гомон в очередной раз затихнет.

— Эй вы, коноеды! — завопил он. — Сами выйти боитесь, так отпустите хоть князя своего! Мы погреемся!

Теперь ответный гул уже не был одобрительным. И княжеские знамена шевелились, конечно, не от смеха. Никита видел, что суздальцев задело за живое. Значит, сейчас выпустят в поле отряд. Ждать его надо было из-за холма, где, наверное в заросли были оставлены проходы.

— Ребята! — Никита обернулся к своим. — Выходят они! Отойдем подальше, там их встретим!

Он показал на серединку поля, откуда было одинаково что до суздальцев, что до Мстислава.

Воины Никиты внимательно слушали его. Теперь он снова был главным. Никита еще раз объяснил, что следует делать: встретить противника и всячески стараться заманить его поближе к своим. И если побежит — погоней не увлекаться, а то как бы самим не оказаться в ловушке. Несколько всадников уже наставили свои копья в ту сторону, откуда должен был появиться отряд противника.