Элизабет Чедвик - Летняя королева

У Алиеноры сжалось сердце.

– Как чудесно иметь такую уверенность.

– Да, потому что я всегда ношу это с собой и могу отставить в сторону, чтобы сосредоточиться на неотложном деле.

Как это похоже на Генриха – неизменно практичен. Жить в мире, идти по жизни властно и энергично, а переделав все дела, удалиться в тихое место, известное только ему одному.

Она чувствовала крепкое пожатие его руки и холодную жесткую траву под ногами – твердая, ощутимая реальность, которая останется у нее в памяти, пока она тоже не ляжет в могилу, где бы это ни случилось, – возможно даже, здесь, рядом с ним.

Императрица Матильда держала на руках резвого внучонка.

– Молодец, дочка, – сказала она. – Наш род продолжит чудесный здоровый мальчик, а со временем, надеюсь, и другие.

– Если на то будет воля Божья, мадам, – вежливо ответила Алиенора.

Из Фонтевро они с Генрихом направились в Нормандию и последние три недели провели в Руане, с императрицей. На Алиеноре уже сказывалось напряжение от постоянного старания быть вежливой и почтительной со свекровью.

Императрица давала советы из лучших побуждений, но ее невестка не всегда была согласна с ее идеями и утверждениями, а покровительственный тон Матильды просто ее бесил. Императрица пребывала в уверенности, что Алиеноре предстоит еще многому поучиться у старшей и мудрой наставницы, и она выполняла свой долг. Стало понятно, почему Жоффруа Анжуйский предпочитал жить врозь с супругой. Даже по отношению к Генриху, ее первенцу, золотому ребенку, достигшему всех целей, поставленных перед ним, она вела себя как строгая мать. Сын хоть и любимый, но ему тоже не мешало почерпнуть от щедрот материнской мудрости.

– Станешь королем, не переходи в отношениях с подданными на короткую ногу, – наставляла она Генриха, когда они сидели перед камином. – Нужно сохранять достоинство и дистанцию, которая существует между ними и тобою.

Генрих кивнул. Он в эту минуту играл в шахматы со своим рыцарем Манассером Биссетом.

– Но ведь я должен как следует их узнать. Отстранившегося от всех короля легко обмануть или застать врасплох, потому что он не обращает на подданных внимания.

– Есть другие способы узнавать о том, что происходит. Никогда не держись с ними запанибрата – вот о чем я говорю.

– Ты мудра, мама, – отозвался он, не поднимая глаз от доски.

– Потребуешь уважения, и его получишь. Не позволяй никому диктовать себе. Так истинный король не правит. – Королева разгорячилась, сев на любимого конька. – Ты должен ими править, а не наоборот. Подданные – это повздорившие дети. Разведи их по разным углам, и тем самым завоюешь их, а затем не позволяй им вновь объединяться. Обещай много, но давай мало. Держи их впроголодь, как охотничьего сокола. Так поступают настоящие принцы. Не позволяй им разваливаться за твоим столом в грязных сапогах.

Алиенора сжала зубы, чтобы не высказаться в ответ. Ее свекровь потеряла единственный шанс стать коронованной королевой именно из-за своего высокомерия. Матильда разгневала жителей Лондона и была вынуждена бежать с собственного пира, устроенного перед коронацией, когда толпа ополчилась против нее. Она держалась надменно и оскорбительно по отношению к баронам, собравшимся принести ей присягу, и тем самым заработала себе больше врагов, чем друзей. Стефан своей словоохотливостью и приятными манерами удерживал корону в течение девятнадцати лет, и даже сейчас бароны отказывались его покинуть. До конца жизни он так и останется королем Англии. Это тоже кое-что значило.

– Мама, будь спокойна, я вспомню о твоем совете, когда мне придется иметь дело с английскими баронами, – миролюбиво произнес Генрих. – Ты же знаешь, я высоко ценю твое мнение.

Императрица внимательно и чуть подозрительно посмотрела на сына:

– Рада слышать это.

– Твоя мать – дама большого ума и опыта, – сказала Алиенора тем же вечером, когда они с Генрихом удалились на покой, – но так ли она права насчет Англии?

Алиенора рассматривала крест на цепи, который ей подарила свекровь. Вычурная и довольно уродливая вещь, усыпанная многочисленными самоцветами всех размеров и форм. Алиенора сознавала, что Матильда захочет увидеть на ней свой подарок, – императрица уж слишком настаивала, называя ее дочерью, которой у нее никогда не было.

– Я всегда выслушиваю советы матери, но это не означает, что я им следую. – Он стоял перед столом и при свете только что зажженной свечи изучал письма, доставленные ранее. – Часто она говорит полезные вещи, но с тех пор, как покинула Англию, прошло шесть лет, и многое за это время изменилось. Кроме того, матушка понятия не имеет, что такое гибкость. Она скорее предпочтет сломаться пополам.