Александр Антонов - Русская корлева. Анна Ярославна

— Ни батюшке, ни матушке я не перчу! Но вашей воле не быть выше моей! Прочь с дороги!

Степанида и Феофила онемели и смотрели на Анну с великим страхом. Едва шевеля ногами, они отступили от двери.

— Что же это будет отныне? — наконец произнесла Степанида. — Да батюшка-князь нас в батоги возьмет за такую поблажку тебе!

— И поделом, ежели мне встречь [6] Встречь — здесь против. пойдете… Что это выдумали сверх даденного вам брать?

Анне было жалко своих мамок: им достанется от батюшки за ее вольности. «Да что пожелаешь, ежели я хочу воли?»— мелькнуло у Анны.

Они же попросили ее об одном: чтобы берегла себя.

— Пожалей наши бедные головушки. Случится какая беда с тобой, нам не сносить их.

— За доброе радение я вас оберегу, — пообещала княжна и покинула терем.

Но, обретя волю, юная княжна несла ее бережно. Да и Настена, с которой теперь Анна не разлучалась, не толкала, не увлекала ее на лихие проделки. Княжна и внучка Афиногена жили в эти летние месяцы теми же заботами, кои составляли быт деревенских детей. На свежем воздухе, под щедрым летним солнцем, в посильном труде, коим Анна занималась вместе с Настеной в саду священника Афиногена, еще в хождении в лес за ягодами и грибами, Анна и Настена взрослели, тянулись к солнцу и расцветали, как цветы мальвы, — чем выше, тем краше.

Однако вскоре вольной сельской жизни пришел конец. И Анна все чаще жалела о том, что так быстро пролетело лето. Близился новый год. Из Киева примчал гонец с повелением великого князя: быть Анне в стольном граде к первому сентября [7] Первое сентября — на Руси до 1700 г. новый год начинался с 1 марта, затем с 1 сентября. . Анна загрустила, ей не хотелось в Киев, она не представляла себе, как будет жить без Настены. Подружка Анны тоже страдала от предстоящей разлуки. Где-то в глубине души Настена верила, что расставания не будет, ежели она исполнит то, что должно исполнить. Ей надо было лишь решиться приподнять завесу будущего княжны. И как-то под вечер, когда они сидели под соснами на берегу берестовского пруда, Настена загадочно сказала:

— Ты не печалься, наша разлука будет короткой, всего одну нынешнюю ноченьку. А чтобы тебе было что вспомнить ночью, пока не сморит сон, я покажу тебе то, чему ты порадуешься. — И Настена побежала к воде. Остановившись у самой кромки пруда, она тихо произнесла: — Матушка София Премудрость, твоим повелением открываю полог в будущее княжны Анастасии. Яви ей, Премудрая, то, что предписано в книге судеб. Да прости меня, грешную, за дерзновение.

Прозрачная и тихая вода в пруду была живая от многих родников. Закатное солнце золотило ее. С противоположного берега в пруду отражался купол храма. Он был похож на царскую корону. Настена склонилась к воде и, плавно развела ее руками, позвала княжну:

— Дочь великого князя Ярослава Мудрого, в крещении княжна Анастасия, подойди ко мне степенно и все, что увидишь в глубинах вод, не отрицай.

Нехотя поднявшись с травы, Анна спускалась к пруду медленно, думая при этом, что неугомонная Настена увидела какую-нибудь ракушку.

— Ну что там? — спросила княжна, склоняясь к игравшей золотыми бликами воде.

И обомлела. Хотела что-то крикнуть Настене, но язык не слушался. В водной глади она увидела свое отражение, но там стояла во весь рост не Анна-отроковица, а молодая красивая женщина в пурпурной мантии и с королевским венцом на голове. По телу Анны пробежал трепет. Она зажмурилась, надеясь, что видение исчезнет. Ан нет, когда открыла глаза, то узрела другие образы. Впереди нее стояли два мальчика и красивая девочка, а справа от Анны, судя по обличью, возвышался король. Да так оно и было, потому как он держал золотую корону в руках, которую и надел. Анна отступила от воды, строго посмотрела на «куролесицу».

— Откуда сие и что это? — спросила княжна. На ее лице вместо радости и удивления отразилось недоумение и страх.

Настена же беззаботно и весело засмеялась:

— Господи, да утихомирься же! Просто мы заглянули за окоем. И все, что ты видела, это твое, чего не миновать. — Настена усадила Анну на траву и погладила ее по спине. — Тебе бы радоваться, а ты…

— Но там я увидела королевскую семью! Почему?

— Так и будет. — И хотя Настена говорила весело, но зеленые глаза ее были строгие и словно повелевали Анне поверить во все, что та увидела. — Так все и будет, Анастасия, — повторила Настена, выделив имя Анны в крещении.

Однако дух Анны сопротивлялся. В груди у нее звенело: «Того не может быть! Того никогда не будет!» И она крикнула: