Вернулся граф Рауль. Он принес корзину, в коей был завтрак и фрукты, поставил корзину на столик близ Анны.
— Прости, моя королева, за скромную пищу, но тебе надо поесть. А человека я послал, и он уже на пути в Санлис.
Анна грустно улыбнулась, потянулась к корзине, заглянула в нее.
— С этого часа, граф, я твоя сообщница. И сие уже моя вина. — Она взяла гроздь винограда и съела несколько ягод.
— И что же теперь скажешь, прости за дерзость, сообщница-королева? — прислонившись к углу камина, спросил граф.
Анна ответила не сразу. Она еще поела винограда и, взвешивая каждое слово, заговорила:
— Скажу самое трудное, граф, и, может быть, неприятное. За три года твоих наездов в Санлис и нашего общения я хорошо узнала твой нрав. Ты достоин уважения и нравишься мне, но не больше, — слукавила Анна. — Надеюсь, что со временем во мне что-то изменится… Может, Анастасию спрошу, и она скажет… Но сейчас речь не об этом. Внимай же, граф.
— Слушаю, моя королева.
— Тебе надо сегодня или завтра ехать в Париж к королю и рассказать все, что произошло в Санлисе. Если Филипп проявит к тебе милость и не арестует, передашь ему мое письмо, кое я сейчас напишу. Запомни, граф: только после того, как он простит твою дерзость. Ежели этого не будет, вернешь письмо и отвезешь меня в Санлис. Вот и все, граф Рауль де Крепи из Валуа.
Анна смотрела на него в упор и видела, что ни одна жилка на его лице не дрогнула. Лишь в глазах засветился огонь решительности. Она знала, что граф смел до дерзости, до самоотречения, поняла суть огня в его глазах и в душе пожелала ему успеха.
— Я исполню твою волю, моя королева, и покину Валуа сегодня же.
— Вот и собирайся в путь. Но прежде принеси чернила и бумагу. Я напишу сыну, что сочту нужным.
Граф Рауль был послушен, как воспитанный ребенок. Он принес чернила, перо и бумагу, терпеливо дождался, когда Анна напишет сыну послание, спрятал его на груди под камзолом и в полдень уехал в теплой карете в Париж.
Во дворце Ситэ он появился утром на другой день. Здесь было все спокойно. О событиях в Санлисе во дворце еще никто не знал. Рауль понял это сразу и подумал, что судьбе угодно, дабы он, похититель, первый сообщил королю о том, что из Санлиса исчезла королева-мать. После этой мысли у отважного Рауля по спине пробежал озноб, и он укорил в сердцах сына Франсуа за то, что попал по его милости под удар, неизвестно чем грозящий. Но повороты судьбы непредсказуемы.
Когда королю Филиппу доложили о графе Рауле, он с радостной улыбкой сказал регенту:
— Граф Бодуэн, приведите ко мне дядюшку Рауля.
Через несколько минут граф Рауль стоял перед королем в тронном зале, где Филипп, как и все короли до него, принимал своих первых сеньоров и вассалов. Графа Бодуэна за спиной Рауля не было. Юный Филипп, забыв о дворцовом этикете, поспешил навстречу графу и тронул его за рукав камзола:
— Дядюшка Рауль, как там моя матушка, брат и сестра? Я не видел их уже пять дней.
— Ваше величество, они живы и здоровы, матушка печалится от разлуки и велела обнять вас и поцеловать. — И Рауль не мешкая исполнил то и другое.
Филипп пришел в смущение, но оправился от него и посетовал:
— Я задержусь в Париже на несколько дней по державным делам. И ты, дядюшка, скажешь о том матушке.
— Да, сир, передам. Мне это легко, потому как сейчас королева в моем замке.
— Удивлен. Почему она в твоем замке? — спросил Филипп. — Ведь раньше она у тебя только с батюшкой бывала.
— Да, ваше величество, но жизнь меняется. — Ласково улыбаясь королю и преданно глядя ему в глаза, граф как бы шутя сказал ту суровую правду, кою привез: — Я похитил ее из Санлиса, мой государь, и теперь она в замке Валуа. Так уж случилось…
— Какой же вы шутник, дядюшка!
— Да нет, ваше величество, я не шучу. Я говорю правду. Но я люблю вашу матушку. И если вы меня простите за дерзость, то и она простит.
— Мама?! Моя строгая мама простит? — удивился Филипп.
— Да, ваше величество, я в этом уверен. Потом, вы знаете, что она не очень и строгая.
— Ну, если, по мнению моей матушки, ты, дядюшка, достоин прощения, то как же я смею наказывать тебя! Я рад за матушку, рад, что она не будет одинокой. Ведь мы вырастаем и улетаем от мам. А ей нельзя быть одинокой, нельзя! Я-то знаю свою матушку! — с чувством гордости и при этом некоей горести произнес последние слова юный мудрец. Он торопился выговориться, однако сдержал свой пыл и строго сказал: — Но только смотри, граф Рауль де Крепи, не обижай мою матушку, не огорчай ее. Тогда уж и я с тобой буду в дружбе.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу