Анатолий Субботин - За землю Русскую

— Благодарение пресвятой деве! Брат Эйдкунен со своими воинами скоро пристанет к берегу.

Сказав, чтобы не тревожили сон отдыхающих воинов, фон Эльтон велел тем, что стояли на страже, зажечь факелы и спуститься с холма к берегу, указать ладьям место причала.

Число ладей, приближающихся к острову, оказалось больше, чем ожидали укрывшиеся в замке рыцари. Это развеселило командора. Он готов был благодарить бога за то, что магистр и князь епископ, встревоженные событиями на Сареме, увеличили число воинов, посланных с братом Эйдкуненом. Фон Эльтон не сомневался теперь, что непокорные эсты, поднявшие оружие против господства Ордена, скоро будут вынуждены к повиновению и наказаны.

Ладьи близко от берега. Фон Эльтон различал уже фигуры гребцов, поднятые вверх копья. В это время с берега донесся крик:

— Да хранит нас пресвятая дева!

— Смерть неверным!

— Смерть! — эхом донеслось с ладей.

Фон Эльтон спустился со стрельницы. Он намеревался достичь кромки берега в тот момент, когда гребцы бросят весла.

Во тьме ночи багряный свет факелов, которыми воины размахивали на берегу, показывая место причала, казался зловещим; во тьме он напоминал не то пламя пожара, не то отблески битвы. Фон Эльтон высоко нес седую голову; борода его, развеваясь от ветра, серебрилась в лунном блеске.

Он приблизился к берегу, как и хотел — одновременно с врезавшейся в песок первой ладьей. Находившиеся в ней воины высаживались молча, не отвечая на приветствия. В следующее мгновение произошло то, что нарушило радость и торжество встречи. Фон Эльтон замер, окаменев, не веря глазам. Воины его, только что пылающими факелами показывавшие путь ладьям, с воплями падали на землю, пораженные копьями.

— Святая дева! Измена!

Фон Эльтон повернул к замку. Там было еще тихо. Освещенные луной зубчатые стены резко выделялись на холме. Путь Эльтону преградил незнакомый воин. Близко от себя рыцарь увидел обрамленное вьющейся бородкой лицо.

— Прочь! — воскликнул он, поднимая меч.

Но в тот же миг выбитый сильной рукой меч рыцаря со звоном упал на прибрежные камни. Воин что-то сказал, Эльтон не понял его языка. К берегу пристали последние ладьи. Шум битвы усилился.

— Боже, сам Эльтон! — раздалось сзади. — Отдай его нам, Ивашко! Нет слов, чтобы сказать о зле и муках, которые приняли от него люди на Сареме.

Задержавший фон Эльтона Ивашко узнал голос Григория. Так вот кто его пленник, а ведь Ивашко только что готов был отпустить строптивого старика, не желая единоборствовать с ним.

— Возьми! — крикнул он Григорию и побежал на холм, откуда доносились теперь крики сражающихся.

Уничтожив сторожевых воинов, эсты устремились к замку. Ворота были открыты. Рыцари и воины их, захваченные врасплох, беспорядочно метались в неосвещенных покоях.

Иоганн, сын старого Эльтона, и рыцарь фон Фальк, собрав вокруг себя воинов, преградили вход в замок. Вмешавшись в битву, Ивашко не замечал вражеских ударов, не почувствовал он и того, как оцарапало его чье-то копье. Оправясь от первого испуга и растерянности, защитники замка сражались с ожесточением.

К восходу солнца бой утих. Громкие крики воинов возвестили о победе.

В битве пал Ромаш. Он лежал во дворе замка рядом с поверженным рыцарем фон Фальком. О гибели Ромаша сказал Спиридоновичу мастер Кууск.

— Не жалея себя, бился он, — говорил Кууск, показывая на тело Ромаша. — Поразил рыцаря, но и сам пал.

— И нам враги лыцари, мастер, — промолвил Спиридонович, обнажая голову. — На Сареме бился Ромаш, но положил он живот свой за землю Русскую.

Спиридонович и мастер Кууск стояли близко от толпы пленных, впереди которых выделялся безоружный, со связанными руками, высокий старик. Это — командор фон Эльтон. Блуждающим взглядом он дико и непонимающе осматривался вокруг.

Из замка, толкая впереди себя позеленевшего от страха рыцаря фон Гейдена, показался Ивашко.

— Под периной нашел, — объяснил он. — Может, признают лыцаря?

Гейдена поставили рядом с Эльтоном.

— Пусть народ судит злодеев, — громко сказал Спиридонович. — Какой суд будет сказан, тот и исполнится.

— Смерть! — раздался голос.

— Смерть! Смерть!..

— За все беды, за кровь, за слезы детей наших пусть жизнью они ответят! — воскликнул мастер Кууск. И тут же десятки рук потянулись к врагам. Казалось, еще мгновение, и они будут растерзаны. Но Спиридонович остановил эстов.

— Новгород Великий казнит врагов и преступников, свергая их в Волхов. Эту казнь заслужили и враги вашего острова. Бросим их в море, пусть изопьют воды с его дна.