Антон Хижняк - Даниил Галицкий

Иванко несколько раз тихонько постучал. В сенях послышались шаги. Старческий голос спросил:

— Кто?

— Мать послала к вам, — начал Петро.

— А что такое?

— Просила вас… Да откройте, дед Микола!

— А, это ты, Петро?

В сенях зашуршало — вытаскивали засов.

— Это дед Микола, — шепнул Петро.

— Иди первым! — приказал ему Иванко.

Дверь медленно открылась. Петро шагнул через порог, Иванко и Кирилл пошли за ним. В сенях было темно, через полуоткрытую дверь из комнаты сюда проникал луч тусклого света.

В комнату вошли все вместе. На столе лежит раскрытая книга, рядом с ней горит в подсвечнике толстая свеча.

Иванко окинул взглядом комнату — на скамье кто-то лежит, укрывшись с головой, храпит.

Дед Микола молча показал пальцем на спящего и подал знак руками — хватайте, мол.

— Дедушка! Мама просила — дайте пять ногат, — заговорил Петро.

Дед ответил насмешливо:

— И одной нету, сынок. Откуда они возьмутся у нищего! А кто это с тобой?

Иванко приложил палец ко рту. Петро понял и, еле сдерживаясь, чтобы не засмеяться, сказал:

— Да это мои приятели повстречались.

— Заболел кто-то? — обратился Иванко к Миколе.

— Заболел. Наш звонарь… Недавно он у нас. Из Теребовли пришел.

— Из Теребовли? — удивился Иванко. — У меня там есть знакомые. Эй, человече, как тебя зовут? — Он осторожно потянул к себе покрывало.

«Звонарь» неохотно поднялся, держась рукой за обвязанную голову.

— Нет! — пожал плечами Иванко. — В Теребовле я не видел его.

— Я не долго там был. Изгой я, сюда прибился.

Но Иванко уже не мог больше терпеть. Увидев, что Кирилл кивнул утвердительно, он приблизился к незнакомцу.

— Из Теребовли! Довольно притворяться! — И схватил его за повязку, она сползла с головы. — Где твоя болячка? А горб? — Иванко встряхнул незнакомца и, быстро расстегнув его рясу, вытянул из-под нее подушки. — Ты кто?

— Я… Я… — испуганно лепетал «звонарь». — Я монах, иду в Синеводский монастырь…

— Говори, как тебя зовут.

— Харитон, — поспешно ответил тот. — Спросите деда Миколу.

— Правду говорит, — подмигнул Иванке дед. — Назвался Харитоном, так его и батюшка зовет.

— Да, да, Харитон, Харитон! — застегивая рясу, поддакивал «звонарь».

— Хватит! — крикнул Иванко. — Генрих? Да?.. Харитон! А этого мальчика знаешь? Людомиров сын.

Генрих не сдавался. Глянув на Петра, он отрицательно покачал головой.

— Не знаю его. И Людомира не знаю.

— А в Новгороде на вече кто сидел со свейскими купцами?

Теперь уже Генрих затрясся так, что руки его прыгали, словно он отмахивался от пчел.

Он упал на пол и пополз к ногам Иванки, хватал его за сапоги, бормотал:

— Я не буду… Не буду…

Петро подбежал, замахнулся.

— Ух ты, зверь!

Он хотел было ударить, но Генрих мгновенно вскочил и спрятался за спиной Иванки.

— Прячешься, собака! — распалился Иванко.

Генрих ловко сбил свечу и кинулся к порогу, надеясь в темноте обмануть всех. Но Кирилл рванулся за ним и повалил его.

— Кирилл! Где ты? — настороженно выкрикнул Иванко.

— Я тут, — глухо ответил Кирилл.

Иванко смело побежал к порогу на голос товарища.

— Помогай Кириллу, — услыхал он голос деда Миколы. Иванко ступил шаг назад и наклонился — где-то здесь в смертельной схватке возятся Кирилл и Генрих. Иванко нащупал впотьмах голову Генриха, изо всех сил стиснул его горло, а коленом нажал на живот. Генрих тотчас же отпустил Кирилла.

Иванко и Кирилл крепко прижали Генриха к земле.

— Звонарь! Звонарь! — выкрикнул с издевкой Кирилл. — Вот так звонарь!

— Больше не будет звонить, — засмеялся Иванко.

Дед Микола тем временем принес от соседей огня и зажег свечу. Он и Петро увидели — Иванко скрутил за спиной руки Генриха, а Кирилл сидит на его ногах.

— Теперь и передохнем. Давай, дед веревку! — сказал Иванко.

— Есть, да еще такая крепкая, что медведя можно связать.

Петро начал помогать Иванке и Кириллу. У него дрожали руки, когда он подавал Иванке конец веревки. Петро не удержался и со всего размаха ударил Генриха в лицо.

— Звонарь! — кричал Петро. — А кто моего отца убил?

— Он! — воскликнул Кирилл. — Я сам видел в яме, как твоего отца пекли огнем по приказу этой змеи.

Кирилл и Иванко связали Генриху руки.

— Ты приказывал? — не успокаивался Петро.

Генрих заскулил; щеки его тряслись, глаза испуганно бегали. Он поглядывал то на Петра, то на Иванку, то на Кирилла.

— Ты? — дергал его за сорочку Петро.

— Я?.. Нет, не я! Бенедикт… Это Бенедикт велел… Пустите меня, я больше не буду!