Всеволод Соловьев - Наваждение

— А что-жъ, вамъ-бы хотѣлось, чтобъ онъ умеръ сегодня? — невольно улыбаясь на ея отчаянную безнадежную мину, замѣтилъ я.

— Ахъ, что вы, батюшка, Господь съ вами, какъ вамъ не грѣхъ! Слава Богу, говорю, слава Богу, только неожиданно-то больно…

И она откатилась отъ меня въ другую комнату.

Я невольно посмотрѣлъ ей вслѣдъ и даже на минуту заинтересовался ею. Она не на шутку была въ отчаяніи, что больной ея поправился и что все это кончилось совсѣмъ не такъ, какъ она ожидала.

Я очнулся только услышавъ голосъ Зины. Она стояла передо мною блѣдная и растерянная.

— Слышалъ, — шептала она, поднимая на меня свои безжизненные глаза:- ему лучше! Онъ видимо поправляется… Доктора объявили что совершился неожиданный кризисъ, рѣдкій примѣръ, и что теперь онъ можетъ очень быстро поправиться и жить еще долго.

— Ну, такъ что-жъ? Это очень хорошо! — проговорилъ я совершенно искренно.

Зина вздрогнула и какъ-то отшатнулась отъ меня.

— André, что-жъ это? Притворяешься ты что-ли? Неужели ты не понимаешь, что это невозможно? Неужели ты не понимаешь, что онъ не долженъ жить?.. Тутъ кто-нибудь: или онъ, или я! Я ужъ изъ силъ выбилась и не могу больше!..

Она проговорила все это задыхаясь. Въ лицѣ ея выражалось и отчаяніе, и ненависть.

Мнѣ стало вдругъ невыносимо душно. Я взглянулъ на нее еще разъ и не нашелъ въ ней ровно ничего, что всегда такъ влекло меня къ ней и что отдавало меня въ ея руки.

Я увидѣлъ въ ней существо холодное, загрязненное, отъ меня далекое, не имѣющее ничего общаго съ тѣмъ, что въ ней должно было быть и чего такъ безумно, такъ отчаянно искалъ я.

Вся мучительная любовь моя мгновенно исчезла. Я смотрѣлъ на нее какъ на чужую, незнакомую мнѣ женщину и, не сказавъ ей ни слова, ушелъ отъ нея. Долго, весь этотъ день и весь этотъ вечеръ, я не хотѣлъ къ ней возвращаться.

О, еслибъ я воспользовался этими минутами и уѣхалъ въ деревню! Только нѣтъ, зачѣмъ? Все равно не привело-бы ни къ чему. Все равно вернулся-бы я съ дороги… Еслибъ даже и совсѣмъ уѣхалъ, не спасъ-бы ни ее, ни себя.

На другой день я опять былъ у нихъ и опять ничто меня въ ней не возмущало.

Генералъ сталъ замѣтно поправляться. Чрезъ три дня онъ уже вышелъ изъ спальни, опять снялъ свой мѣховой халатъ и надушилъ усы.

Онъ не только не стоналъ, но съ радостною улыбкой объявлялъ чуть не каждую минуту, что ему несравненно лучше, что невыносимыхъ прежнихъ болей и въ поминѣ нѣтъ, какъ будто никогда ихъ и не бывало. Онъ, заранѣе облизываясь, толковалъ о томъ, что вотъ сегодня докторъ разрѣшилъ ему съѣсть кусокъ кроваваго бифштекса и пару яицъ въ смятку.

Рамзаевъ, и въ особенности Коко, вертѣлись вокругъ него и, очевидно, что-то замышляли.

Скоро случай помогъ мнѣ узнать, что именно они замышляли. Какъ-то я довольно рано вышелъ отъ Зины. У меня сильно разболѣлась голова, я сдѣлалъ большую прогулку, проголодался и зашелъ поужинать къ Палкину.

Народу было мало. Я прошелъ въ дальнюю, совсѣмъ пустую комнату; спросилъ ужинъ и усѣлся въ уголкѣ на диванѣ. Я ужъ кончилъ мою котлету, когда замѣтилъ, что въ комнату кто-то входитъ, оглянулся — вижу Рамзаевъ и Коко.

Они мнѣ до такой степени надоѣли, мнѣ такъ было тошно снова толковать съ ними. Къ тому-же пришла внезапная мысль послушать, о чемъ они говорить будутъ, если меня не замѣтятъ.

Я не шевельнусь, а когда услышу, что они про меня говорятъ, а они непремѣнно будутъ говорить, я встану и хоть немного сконфужу ихъ: все-же какое-нибудь развлеченіе.

Я такъ и сдѣлалъ.

Я сидѣлъ къ нимъ спиной въ углу, а тутъ еще и нарочно скрылся за высокою спинкою дивана.

Они усѣлись въ двухъ шагахъ отъ меня и не замѣтили моего присутствія.

Разговоръ обо мнѣ начался слишкомъ скоро, то-есть съ первыхъ-же словъ.

— Ты не знаешь, — спросилъ Рамзаевъ:- куда это сегодня нашъ гусь скрылся?

— Чортъ его знаетъ, не знаю! — пробурчалъ Коко, наливая себѣ рюмку водки и принимаясь за закуску. — Я объ немъ и думать-то теперь не хочу, такъ онъ мнѣ опротивѣлъ. Ужъ я не знаю, что онъ такое говоритъ Зинаидѣ, только чуть не отворачиваться отъ меня стала послѣднее время.

— Да, этому надо положить предѣлъ! — замѣтилъ Рамзаевъ. — Жалѣя ее, нужно положить предѣлъ, потому что такъ добромъ не кончится. Теперь старикъ пришелъ въ себя, умирать еще не хочетъ, теперь можно его настроить и нужно не терять времени. Вѣдь, Богъ ихъ тамъ знаетъ, можетъ у нихъ и рѣшено все… Ты замѣтилъ, какъ она странно возбуждена все это время? Вотъ того и жду, что исчезнетъ съ нимъ куда-нибудь. Ну, не надолго! Перегрызутся чрезъ недѣлю, другую. Да дѣло-то ужъ будетъ испорчено! Непремѣнно старика нужно предупредить, ее спасти надо. Она фантазерка, безумная, она вотъ убѣжитъ, а старикъ возьметъ да и измѣнитъ свою духовную! Вотъ тогда не причемъ она и останется! Нѣтъ, этого допустить невозможно! Нужно ему открыть глаза… но только понимаешь какъ? Ее не замѣшивать, она пусть въ сторонѣ. Это онъ все ее смущаетъ и развращаетъ.