Н. Т.: Тайны Зимнего дворца

— Если Непиръ воспользуется бурей и темнотой сегоднѣшней ночи, чтобы пройти мимо кронштадтскихъ фортовъ, Петербургъ погибъ, подумалъ государь, бросая мрачные взгляды, но въ то же время въ немъ проснулось его слѣпое довѣріе въ свое вѣчное счастье и бросивши вызывающій взглядъ на небо, онъ размышлялъ: не посмѣетъ, потому что, если даже и найдетъ между чухнами мерзавца, который согласился бы его провести, то до этого не допустятъ подводныя мины Якоби: моя звѣзда еще не закатилась, a только спряталась за облачкомъ. Она также какъ и Луна которую закрываютъ отъ времени до времени безобразные чудовища, они могутъ затемнить ее свѣтъ но никакъ не потушить. Буря прогонитъ тучи, и Луна снова освѣтитъ природу своими серебрянными лучами. Такъ точно и моя звѣзда въ теченіи тридцати лѣтъ, водившая меня къ побѣдѣ, снова заблеститъ ослѣпительнымъ блескомъ, и уничтожитъ своихъ враговъ.

Левъ еще не побѣжденъ, напротивъ, онъ только остритъ свои зубы и когти, чтобы лучше васъ растерзать.

Ты завистливая, подлая Англія, клянусь тебя разорить, если только выйду побѣдителемъ изъ этой борьбы! и я одержу побѣду, вѣдь силы Россіи неистощимы!

Я васъ!!! прибавилъ онъ угрожая Западу кулакомъ.

Гофъ-фурьеръ отворилъ дверь и доложилъ;

Статскій совѣтникъ Карель! Вошелъ лейбъ-медикъ, любимецъ государя, сопровождавшій его во всѣхъ путешествіяхъ.

Николай не замѣтилъ его прихода: онъ упорно глядѣлъ на борьбу волнъ, напрасныя усилья которыхъ рисовали въ его воображеніи борьбу съ западными державами. — Вдругъ онъ обернулся и увидѣлъ передъ собой своего лейбъ-медика печально приблизившагося.

— Ахъ, это ты Карель?

Ладно, я за тобой посылалъ, такъ какъ чувствую себя нехорошо, да, очень нехорошо. Докторъ хотѣлъ пощупать пульсъ, но Николай выдернулъ руку.

— Не пульсъ откроетъ тебѣ мою болѣзни, она сидитъ глубоко въ моемъ сердце…

Скажи, сколько мнѣ остается жить?

Карель на него посмотрѣлъ съ недоумѣніемъ.

— Государь, человѣческая жизнь въ рукахъ божьихъ.

— И немного въ своихъ собственныхъ, прервалъ его царь съ гордостью.

Недоумѣніе Кареля возростало, дыханіе замерло, ему казалось, что онъ понимаетъ слова своего властелина, но въ тоже время страшился ихъ понять.

— Я царствовалъ долѣе, чѣмъ всѣ мои предки, продолжалъ государь, пора мнѣ на покой.

Такого же мнѣнія, мои друзья, англичане, прибавилъ онъ горько улыбаясь; они рѣшили положить оружіе не раньше, какъ я сойду съ трона. Но Карель, ты вѣдь меня знаешь, и значитъ понимаешь, что я съ короной разстанусь не иначе, какъ съ жизнью.

Судьба меня призвала на тронъ, который мнѣ не предназначался; я держалъ бразды правленія мощной рукой, ломая, какъ соломенку все, что только осмѣливалось мнѣ сопротивляться; германскія правительства смотрѣли на меня, какъ на своего спасителя, покровителя, и я могъ ихъ считать, почти моими вассалами! а теперь почва колеблется подъ моими ногами.

Эти послѣднія слова онъ произнесъ еле внятнымъ голосомъ и замолкъ на нѣсколько мгновеній, снова предавшись своимъ думамъ; затѣмъ точно пробудившись отъ тяжелаго сна, царь обратился къ Карелю:

— Сколько мнѣ остается жить?

Государь, жизнь человѣка въ рукахъ божьихъ, какъ я ужь имѣлъ честь сказать. Безуменъ и преступенъ тотъ врачъ, который осмѣливается опредѣлять срокъ жизни здороваго человѣка. Кто не знаетъ возраста вашего величества никогда не повѣритъ, что вамъ шестидесятый годъ! Вы еще долго проживете для блага Россіи!

— Если я не умру для ея спасенія! эти слова государь произнесъ совершенно невольно и самъ того не сознавая.

За этими словами послѣдовало общее молчаніе, которое для Кареля показалось цѣлой вѣчностью. Государь, опустивши голову, зашагать по кабинету. Вѣтеръ врывался въ комнату сквозь открытое окно, да пушка постоянно потрясала воздухъ своими громовыми раскатами.

Наконецъ царь остановился передъ Карелемъ и спросилъ его спокойнымъ голосомъ:

— Какой ядъ убиваетъ въ нѣсколько дней безъ мученій и не оставляя слѣдовъ?

Карель молчалъ.

— Я тебя спрашиваю!! крикнулъ Николай голосомъ передъ которымъ дрожали храбрѣйшіе

— Государь… хотѣлъ отвѣтить Карель, но вмѣсто отвѣта бормоталъ что-то непонятное.

Наконецъ, собравшись съ духомъ Карель, имѣвшій обыкновеніе дѣйствовать рѣшительно, отвѣтилъ уклончиво:

— Есть много родовъ яду… но токсикологія, наука, въ которую еще не достаточно углубились чтобы можно было… Николай его не слушалъ, предавшись снова теченію своихъ мыслей; вдругъ онъ прервалъ уклончивые слова своего лейбъ-медика: