Роза Эпштейн - Книга Розы

– Вам нечего передать больным? Ничего не осталось от обеда?

А среди наших соседей были и люди состоятельные: врачи, энкавэдэшник, осавиахимовец, аптекарша. У них всегда что-то оставалось. Собрав провизию, Раечка бежала в больницу, кормить ребят. Один из них, Павел, до болезни за ней ухаживал. Я даже шантажировала сестру, когда молодой человек принял меня за нее, подойдя сзади, и чмокнул в щечку. После этого я стала требовать:

– Райка, дай десять копеек, а то батьке скажу, что ты с Пашкой целуешься.

Сестру Гальку, записанную при рождении в 1920 году Феклой, сначала дразнили Галкой за ее жуково-черный цвет волос. И только Белла звала ее Фешкой. В школе Галька училась средне, никакими талантами не блистала. Поэтому отец отправил ее после восьмого класса в музыкальный техникум. И угадал! Руководитель Гальки профессор Шепелевский сказал: если у вас будет инструмент, то из нее выйдет хороший музыкант. Отец всем нам определил, кто кем должен стать: Райка – врач, Галька – музыкант, Розка – бухгалтер (почему?), Беллка – строитель, Грунька – электротехник, Исай и Ленька – военные. Он купил где-то подержанный рояль, дешевый и плохой. Играть на нем можно было, но звучал он не в той тональности.

И Шепелевский заметил, что, когда Галя у него в классе на фортепиано играет, ее что-то сбивает. Профессор не поленился прийти к нам домой, сел за рояль, попробовал что-то сыграть, а потом сказал отцу, который приехал на обед:

– На дрова этот рояль!

С деньгами у нас было плохо. Но кто-то отцу помог купить пианино, нормальное ростовское. И Галька стала всерьез заниматься музыкой. Профессор пообещал ей направление в Киевскую консерваторию. Так она нас всех замучила, разучивая отрывок из балета Хачатуряна по программе для поступления в консерваторию. Это был такой тарарам и по шесть часов в день. Мы чуть с ума не сошли, орали:

– Ты заткнешься сегодня или нет?

Учась в техникуме, Галька подружилась с Нинкой Мхеидзе. Нинкина мать боготворила Гальку. Во-первых, пианистка, во-вторых, нравственная, в-третьих, красивая. И приваживала ее. Мхеидзе жили на Второй линии. Отец Нинки имел свой винный погреб, и жили они богато. Потом, правда, его посадили. Галька у них вечно ошивалась. Олимпиада Савельевна, Нинкина мать, уже с утра звонит:

– Галочка, а ты уже завтракала? А что ты ела? А обедать к нам придешь? Приходи обязательно. Мы с Ниночкой будем тебя ждать.

Нинка – красавица, ухоженная – одевалась шикарно. И Галька с ней охотно дружила.

Мать боялась, как бы Ниночка с ее красотой не пошла налево. Хлопцев за ней много ухаживало.

Вскоре Галька стала работать в детском саду аккомпаниатором. Зарплату тратила исключительно на себя и свои наряды. Помню ее черное платье с красной розой, белое в мелкий красный горошек с бантом красным с белым горошком. Я как-то в Коканде даже надела это платье, хотела понравиться призывной комиссии, чтобы меня взяли на фронт.

Леонид и Исай – мои сводные братья по отцу, – как я уже говорила, родились с разницей в два года. Вообще-то, в метрике старшего сына моего отца было записано имя Лев, но с детства все звали его Леней. Карьеру военного Леонид избрал для себя в пятнадцать лет, сбежав из дома на фронт. Прибился к какому-то отряду, выдав себя за сироту, у которого отец воюет, а мачеха злая. Хорошо, что это оказался один из отрядов Котовского. Ведь в то время на территории Украины много всяких банд ошивалось. Мог брат и к ним угодить. Отец с мамой разыскали, конечно, беглеца. Командир, увидев маму, строго так спросил: «Что ж вы, мамаша, так плохо за сыном смотрите?» Леня же, когда его позвали к родителям, расплакался. Но от мечты стать боевым офицером не отказался.

После десятилетки брат поступил на курсы младшего командного состава. В те годы Красная Армия в ускоренном порядке обучала командиров младшего звена. В составе маневренных групп Рабоче-крестьянской Красной Армии Леонид участвовал в ликвидации басмаческих формирований в Средней Азии, где и заслужил свой первый орден – Боевого Красного Знамени, которым страшно гордился. Я была еще маленькой, когда Леня приехал домой в отпуск из Средней Азии и рассказал нам, за что получил свою первую высокую награду. Но эта история потом столько раз пересказывалась старшими, что хорошо запомнилась мне.

…Это происходило на территории Узбекистана летом 1928 года. Бандиты держали в страхе целый район. Переодевшись в красноармейскую форму, басмачи вырезали целые кишлаки, не щадя ни стариков, ни детей, чтобы настроить население против советской власти. Особенно нагло действовала одна банда. Командиру Леониду Эпштейну и его отряду поставили задачу – поймать главаря и обезглавить банду. А как поймать? Красный командир переоделся в национальный узбекский халат и тюбетейку и стал бродить по городу, внимательно приглядываясь к тому, что происходит вокруг. Бывая возле мечети, Леонид приметил странное поведение некоторых женщин. Входя в мечеть, они приоткрывали лица, хотя Коран им запрещает это делать. Продолжая наблюдение, он увидел еще одну странность: у одной из женщин из-под подола паранджи выглядывали сапоги 44-го или 45-го размера. Хотя общеизвестно, что у узбечек размер ноги маленький. И офицер понял, что под паранджой скрывается мужчина. Леонид расставил в районе мечети своих бойцов, также переодетых под узбеков. Войти в мечеть неверному нельзя – поднялся бы страшный скандал. Поэтому, оставшись снаружи, красноармейцы внимательно осматривали обувь выходящих. Так удалось захватить неуловимую банду вместе с главарем. Судили басмачей принародно. И сами узбеки, чьи родственники погибли от их рук, требовали бандитам смертной казни. За эту операцию Леня и получил свой первый орден.