Владимир Цыпин - Евреи в Мстиславле. Материалы к истории города.

Влияние на экономику.

Статистика дает показания не в пользу тех, кто думает, что, где живет и действует еврей, там местное христианское простонародье беднее. Напротив, результат получается совершенно противоположный. В черте же еврейской оседлости нищенство христиан без всякого сравнения менее нищенства московского или орловского и курского, где общая слава помещает "житницу России". То же самое подтверждают и живые наблюдения, которые доступны каждому проехавшему хоть раз по России. Стоит только вспомнить деревни малороссийские и великорусские, черную, курную избу орловского или курского мужика и малороссийские хутора. Крестьяне малорусские лучше одеты и лучше едят, чем великороссы. Малороссийский крестьянин среднего достатка живет лучше соответственного положения крестьянина в большинстве мест великой России. Если сравним наихудшие места Белоруссии, Литвы и Жмуди с тощими пажитями неурожайных мест России или с ее полесьями, то снова и тут получим такой же самый вывод, что в России не лучше. А где действительность показала нам нечто лучшее, то это как раз там, где живет жид. Известно, что здесь лучше живет и городской и местечковый мещанин, а малороссийское духовенство своим благосостоянием далеко превосходит великорусские. Все лица, о которых мы упомянули, в Малороссии живут лучше, чем в великой России. Если же еврей, как мы думаем, не может быть уличен в том, что он обессилил и обобрал дозволенный для его обитания край до той нищеты, которой не знают провинции, закрытые для еврея, то, стало быть, огульное обвинение всего еврейства в самом высшем обманщичестве может представляться сомнительным. Но если еврей совершенно безопасен в отношении религиозном (как совратитель) и, быть может, не более других опасен в отношении экономическом (как эксплоататор), то нет ли достаточных причин оберегать от него великорусское население в отношении нравственном? Не опасен ли он великороссам как растлитель добрых нравов, на коих зиждется самое высшее благосостояние страны. Посмотрим, какой вред для нравов сделал еврей в тех местах, где он живет: тогда видно станет, чем он способен угрожать в другом месте, куда просится. Нравы в Малороссии и в Белоруссии везде сравнительно много выше великорусских.

Пьянство

Говорят: "евреи распаивают народ". Обратимся к статистике. Оказывается, что в великорусских губерниях, где евреи не живут, число судимых за пьянство, равно как и число преступлений, совершенных в пьяном виде, постоянно гораздо более, чем число таких же случаев в черте еврейской оседлости. То же самое представляют и цифры смертных случаев от опойства. Они в великороссийских губерниях чаще, чем за Днепром и Вислой. И так стало это не теперь, а точно так исстари было. Литература по истории церкви и кабаков в России представляют длинный ряд свидетельств, как неустанно духовенство старалось остановить своим словом пьянство великорусского народа, но никогда в этом не успевало. И знатные иностранцы, посетившие Россию при Иване Грозном и при Алексее Михайловиче, относили русское распойство прямо к вине народного невежества — к недостатку чистых вкусов и к плохому усвоению христианства, воспринятому только в одной внешности. Перенесение обвинения в народном распойстве на евреев принадлежит самому новейшему времени, когда русские, как в каком-то отчаянии, стали искать возможности возложить на кого-нибудь вину своей долгой исторической ошибки. Евреи оказались в этом случае удобными; на них уже возложено много обвинений; почему бы не возложить еще одного, нового? Это и сделали. Почин в сочинении такого обвинения на евреев принадлежит русским кабатчикам — "целовальникам". Важно для дела рассмотреть причины "склонности евреев" к шинкарству, без которой в России как — будто не достало бы своих русских кабатчиков. Прежде всего стоит уяснить: какое соотношение представляет число евреев-шинкарей к общему числу евреев ремесленников и промышленников, занимающихся иными делами. В любом местечке, где есть пять-шесть шинкарей, — все остальное еврейское население промышляет иными делами и в этом смысле окольные жители из христиан находят в труде тех евреев значительные удобства не для пьянства. Евреи столярничают, кладут печи, штукатурят, малярят, портняжничают, сапожничают, держат мельницы, пекут булки, куют лошадей, ловят рыбу. О торговле нечего и говорить; враги еврейства утверждают, что "здесь вся торговля в их руках". И это тоже почти правда. Какое же отношение имеют все занятые такими разнообразными делами люди к кабатчикам? Наверно, не иное, как то отношение, какое представляют христиане-кабатчики российских городков к числу их прочих обывателей. Если же в еврейских городках и местечках соотношение это будет даже и другое, т. е. если процент шинкарей здесь выйдет несколько более, то справедливость заставит при этом принять в расчет разность прав и подневольную скученность евреев, при которой иной и рад бы заняться чем иным, но не имеет к тому возможности, ибо в местности, ему дозволенной, есть только один постоянный запрос — на водку. Христианин не знает этого стеснения; он живет, где хочет, и может легко избрать другое дело, но, однако, и он тоже кабачествует и в этом промысле являет ожесточенную алчность и бессердечие.