Фаина Гримберг - Хей, Осман!

- Послушай меня, Орхан, - сказал только, - я теперь, сейчас еду в Харман Кая. Один. Совсем один. Три дня там пробуду. А ты помни: ты - мой наследник, будущий султан, ты - воин, защитник своей матери, своего брата младшего и сестёр своих! Помни! И действуй соответно. Что бы со мной ни случилось, держава наша должна выжить и I жить! Ежели дело дойдёт до моей гибели, до битв междоусобных, сражайся, не останавливаясь ни перед чем. Храни державу. Она покамест - как тугой бутон цветка розы. Но ей суждено будет расцвести пышно. Роза эта не одной лишь сладостью ароматной, но и кровью пахнет и будет пахнуть. Как роза девицы, женщины [282] ...Какроза девицы, женщины... - Популярное в культурах Ближнего Востока, Турции, Ирана, Средней Азии сравнение женских половых органов с цветком розы. , - сладкая и горькая, кровавая и палящая пламенем любовным... Жизнью пахнет!.. - Осман быстро усмехнулся, запахнул тёмный плащ и вышел, не обернувшись. И вскоре уже скакал одиноким всадником по дороге в Харман Кая...

К своему удивлению, он увидел, что Михал не отдал никаких распоряжений об укреплении крепости. Даже караул у ворот не был удвоен. Осман подъехал к стражникам, они узнали его. Осман спросил коротко, в крепости ли Михал. Отвечали почтительно и утвердительно. Османа проводили в дом также с почтением большим. Не было похоже, чтобы хоть кто спал в нынешнюю ночь в доме Михала. Осман повелел усмешливым голосом слугам:

- Скажите вашему господину, что султан прибыл и желает увидеться с ним!

Прошло так мало времени, что не успел бы Осман прочесть в уме первую суру, а Михал уже выбежал к нему, поспешный, в домашней распашной робе. Подходя к Осману, замедлил шаг, поклонился. Просил прощения за свой вид, спрашивал, не угодно ли Осману поужинать.

- Да, - сказал Осман дружески. - Вели подать ужин, я проголодался. И ещё вот что, - Осман говорил спокойно, будто о чём-то обыденном, - домашние мои - в Йенишехире. Можно тотчас снарядить твою жену в дорогу и отвезти в Йенишехир, там она будет под охраной верных людей; будут её охранять, как моих домашних охраняют... - Осман сбросил плащ на руки слуге, другой слуга суетился, помогая Осману снять сапоги для верховой езды... Михал ещё раз поклонился и сам распахнул перед Османом дверь в малый покой, где уже хлопотали слуги. Осман тотчас заметил, что накрыт скатертью низкий стол, а на ковёр положены кожаные подушки для сидения. Всё делалось для удобства Османа. Внесли таз и кувшин для умывания рук. Михал сам поднёс на обеих руках полотенце особливое Осману. Осман не возразил, принял как должное. Слуги поставили кушанья. Сел почитаемый гость, за ним и хозяин поместился на подушке, скрестив ноги. И лишь когда слуги вышли (хотя что уж, они ведь всё равно знали обо всём), Михал сказал Осману:

- Благодарю тебя, султан Гази, ты не забываешь своего ортака...

- Брось! - Осман сдвинул брови, показывая досаду. - Ты хочешь, чтобы я подумал, будто бы ты осмелился издеваться надо мной?!

- Хорошо! Тогда я скажу попросту: ты здесь - и мне этого довольно для защиты. А жена моя должна оставаться в доме мужа...

- Ты не догадывался, что я приеду? Не верю...

- Не то чтобы не догадывался. Загадывал...

- Караул не удвоил, крепость открыта... - говорил Осман дружески-укорительно.

Михал взмахнул рукою легонько:

- Неохота! От кого я стану защищаться один? От тех твоих людей, с которыми в походы воинские ходил? Да я и не боюсь! Эдебали не победит.

- Не боишься напрасно, - обронил Осман. Они говорили на тюркском наречии, вставляя греческие слова.

- Если пропаду, пропаду с тобой! Никакая рука надо мной не будет. Один ты...

- Знаешь, слыхал, что решили?

- Уже знаю...

- Ты напрасно не боишься шейха Эдебали. Он не станет бросать слова на ветер!

Михал посмотрел на Османа, положив руки на колени.

- Если Эдебали прикончит меня, следом ты пойдёшь под ножи его головорезов.

- Ты уж не пугаешь ли меня? - Осман разглядывал Михала, то опуская, то поднимая глаза.

- Разве я что новое сказал? Ты и без меня всё знаешь, как оно есть...

- Я знаю. Я приехал сейчас сюда в Харман Кая, чтобы тебя защитить.

- Я благодарен, - тихо сказал Михал.

Осман обгладывал ножку индюшачью. Поданы были цыплята, зажаренные и политые мёдом, рыба, начиненная толчёными ореховыми ядрами...

- Кормишь ты гостей всё вкуснее и вкуснее, - Осман приподнял засалившиеся руки, ладони. Михал скоро завёл правую руку за спину, взял с одного малого стольца плат и подал гостю. Осман отёр ладони и отложил плат на ковёр.