Михаил Казовский: Топот бронзового коня

Миновали вторую оборонительную стену - Константина [3] Константин I Великий (ок. 285-337) - римский император с 306 г. в 324-330 гг. основал новую столицу империи Константинополь. - и оперлись в собор Святых апостолов, где обычно хоронили всех почивших в Бозе монархов Романии. Рассмотрели высокий акведук Валентина, по которому вода из реки Ликос попадала в центральную часть столицы. Задержались у форума Тавра: на одной половине площади шли торги скотом, на другой - рабами. Там и сям кипела многоцветная жизнь: в портиках работали мастерские, у дверей лавчонок выставлялся товар - ткани, продукты, вина, на конях ездили гвардейцы эпарха (градоначальника), наблюдавшие за общественной безопасностью, то и дело мелькали вывески юридических консультаций и ростовщиков, похоронных бюро, книжных магазинчиков и харчевен. А вокруг бурлили толпы народа - иноземные моряки, нищие, бродяги-монахи, уличные артисты, ездили вельможи в паланкинах и бричках с охраной, бегали мальчишки-посыльные и разносчики, предлагали себя гетеры… Тихая Сердика по сравнению с древним Византием выглядела медвежьим углом, краем света! Велисарий смотрел на Константинополь и с тревогой думал, что, возможно, не уживётся в этом людском муравейнике, гомоне и шуме, убежит восвояси и пойдёт по стопам родителя - будет преподавать гимнастику, проведёт жизнь в глуши и покое. Разве мыслимо стать своим человеком в Царьграде да ещё пробиться в какие-нибудь верхи? Уж не замахнулся ли он слишком широко?

После площади Тавра повернули направо и, не доезжая форума Быка, оказались на улице Мирилеи. Здесь, в красивом особняке с колоннами, проживал Юстин со своей женой и племянником. Путников впустили, приняли радушно, конной охране отвели общую комнату во флигеле для прислуги (переночевав, воины должны были возвратиться обратно в Сердику), молодого же господина и Кифу пригласили в главные палаты, проводили в гостевые апартаменты, предложили умыться с дороги и передохнуть в ожидании хозяев - те вернутся со службы под вечер. Наконец Велисария позвали в трапезную, именуемую триклинием.

По античной традиции ели полулёжа - на продолговатых кушетках, установленных перпендикулярно к общему большому столу, но у каждого едока был и собственный столик, возле изголовья кушетки. Слуги разносили яства и вина. На высоких треногах полыхали светильники. Пахло мускусом и сандалом.

Сам Юстин был уже в летах - сильно за шестьдесят, лысый и морщинистый с глазками-щёлочками, из-за дряблых отёчных век. Негустая серая борода выглядела ухоженной. Толстые короткие пальцы шевелились вяло.

Справа от него возлежал племянник Пётр - небольшого роста тридцатипятилетний мужчина, пышущий здоровьем, и с весёлой улыбкой на пунцовых губах. Он почти не ел и сверлил прибывшего серыми пронзительными глазами. Это сочетание ясности улыбки и колючего холодка в глазах - несколько смущало.

Слева от хозяина находился тоже молодой человек, старше Велисария года на четыре - с несколько всклокоченной шевелюрой и такой же буйной бородой; он не походил ни на грека, ни на римлянина, ни на славянина и скорее принадлежал к малоазийскому племени исавров - с крупными надбровными дугами, чуть покатым лбом и большими оттопыренными ушами. Звали юношу Сита, и его представили как помощника и оруженосца Петра.

Пригласив приезжего вместе с ними отужинать, дядюшка Юстин грубовато спросил:

- Ну, рассказывай, рассказывай, как там старый дьявол Коста? Всё ещё коптит небо?

Эти слова - «старый дьявол» и «коптит небо» - покоробили гостя, но высказывать возмущение у него не хватило смелости; Велисарий деликатно ответил:

- Слава Богу, здоров. После смерти маменьки сильно поседел, но старается разгонять тоску бесконечной работой.

Дядя произнёс:

- Да, я помню его жену - в молодости была настоящей нимфой.

Пётр подтвердил:

- Я застал её уже в зрелом возрасте, но, признаться, и тогда она удивляла всех своим обаянием и чудесным голосом - пела замечательно!

Сын с поклоном поблагодарил за такие тёплые слова о его покойной родительнице.

Пожилой хозяин продолжил беседу:

- Ну, а сам? На каком поприще есть желание проявить себя? Мы в Византии люди не последние и поможем, чем сможем, в твоём продвижении.

- Я весьма польщён, кир Юстин, вашим добрым отношением ко мне, недостойному. И скажу откровенно: ни к юриспруденции, ни к коммерции, ни к искусствам не расположен. С детства мне хотелось сделаться военным. Слава Александра и Цезаря вдохновляет на великие ратные дела.