Виктория Холт - Исповедь королевы

Он нежно улыбнулся мне:

— Да, к сожалению, ты часто говоришь не то, что следует.

Я обвила руками его шею. Он слегка покраснел. Ему нравились такие проявления внимания, но в то же время они смущали его, вероятно потому, что вызывали у него воспоминания об объятиях в спальне.

— Луи, — сказала я, — мне бы очень хотелось, чтобы ты разрешил мне пригласить мсье Шуазельского вернуться ко двору. Неужели ты откажешь мне в такой милости?

— Ты же знаешь, что мне трудно отказать тебе в чем бы то ни было, но…

— Не разочаровывай меня!

Мои объятия ослабли, и я подумала: «Победа осталась за мной!»

Не теряя времени, я дала знать герцогу Шуазельскому, что король разрешает ему вернуться ко двору. Мсье Шуазельский тоже не стал тянуть с приездом и прибыл сразу же.

Он был полон надежд. Несмотря на то, что он сильно постарел со времени нашей последней встречи, я все еще находила его очаровательным мужчиной. Правда, из-за своего необычного лица, напоминающего морду мопса, он никогда не был красавцем.

Однако мне предстояло узнать кое-что новое о моем муже. Как оказалось, им нельзя было управлять. Он любил меня и гордился мной. Но он действительно считал, что женщин надо держать подальше от политики, и даже мне не собирался позволять вмешиваться в государственные дела.

Он холодно взглянул на герцога Шуазельского и произнес:

— Вы прибавили в весе с тех пор, как мы виделись в последний раз, мсье герцог. Кроме того, вы еще больше облысели.

И отвернулся, оставив герцога в недоумении. Но сделать было ничего нельзя. Король отвернулся и тем самым дал понять, что прием закончен.

Это сказало мне о многом. Мне не следовало пытаться влиять на моего мужа. Это было делом его министров.

Я очень сожалела о случившемся — не из-за себя, а из-за мсье Шуазельского. Я была готова покончить с моими мечтами о власти. Такая серьезная вещь, как политика, не могла долго занимать мое внимание. Мерси придется сообщить матушке, что король — такой человек, который всегда будет поступать по-своему, и что не следует ожидать от меня, что я смогу каким-то образом влиять на его действия.

Мерси сообщил мне, что матушка не жалела о том, что герцога Шуазельского не приняли обратно, а то, что я попросила короля принять бывшего министра, и король оказал мне уважение, выполнив мою просьбу, радует ее. Что касается мсье Шуазельского, она полагает, что его характер не позволяет ему принести большую пользу французской нации на данном этапе ее истории. В то же время я правильно поступила, добившись отставки герцога Эгийонского.

Мне всегда было очень приятно получать похвалы от моей матушки. Но мне недолго предстояло радоваться ее одобрению.

Вскоре после того, как мы стали королем и королевой, Луи сделал мне подарок, который доставил мне больше удовольствия, чем все, что у меня было до тех пор.

Однажды он вошел в нашу спальню и немного застенчиво сообщил, что по обычаю каждый король Франции должен дарить своей королеве при ее восшествии на трон резиденцию, которой она может распоряжаться по своему усмотрению. Он решил подарить мне Le Petit Trianon [62] Малый Трианон (фр.). .

Малый Трианон! Этот очаровательный маленький домик! О, он был восхитителен! Я так любила его! Я заявила, что ничто не могло сделать меня более счастливой, чем это.

Он стоял и улыбался мне. Я вскинула руки ему на шею и обняла его.

— Он очень маленький.

— Это кукольный домик! — воскликнула я.

— Возможно, он недостаточно величествен для королевы Франции.

— Он прекрасен! — кричала я. — Я не поменяю его ни на какой дворец в мире!

Луи начал тихонько посмеиваться, что он часто делал при виде моего безудержного восторга.

— Значит, он полностью мой? — кричала я. — И мне позволено делать там все, что я захочу? Например, жить, как простая крестьянка? Скажу тебе одну вещь, Луи: есть один гость, которого я никогда не приглашу туда. Это этикет. Путь он остается в Версале!