Виктория Холт - Исповедь королевы

— Жаль, что я недостаточно силен для того, чтобы сказать все это самому!

Это был еще не конец, хотя было бы лучше, если бы было так. Но впереди оставалось еще несколько ужасных дней. О, мой утонченный дедушка! Надеюсь, он так и не узнал, во что превратилось его прекрасное тело, которое когда-то очаровывало стольких людей! Оно начало разлагаться еще до того, как наступила смерть. Из его спальни доносилось ужасающее зловоние. Слуг, которые должны были прислуживать ему, тошнило, и они падали в обморок в этой ужасной комнате. Его тело почернело и опухло, а он все еще никак не мог умереть.

Аделаида и ее сестры отказывались покинуть его. Они выполняли самую черную работу, были с ним дни и ночи напролет и дошли до предела изнеможения, не позволив никому занять свои места.

Нам с мужем не разрешали приближаться к комнате больного, но мы должны были оставаться в Версале до тех пор, пока король не умрет. Как только это случится, мы должны были сразу же покинуть Версаль, потому что здесь находился рассадник инфекции. Некоторые из тех людей, которые толпились в Oeil de Boeuf, когда короля привезли из Трианона, тоже заболели и умерли. В конюшнях уже все приготовили для нашего отъезда. Мы должны были выехать в Шуазе сразу же, как только король испустит последний вздох, но этикет требовал, чтобы до этого момента мы находились в Версале.

В одном из окон была видна горящая свеча. Это был сигнал.

Когда свечу потушат, это будет означать, что жизнь короля оборвалась.

Мой муж привел меня в маленькую комнатку, и мы сидели там в молчании.

Ни один из нас не произнес ни слова. Муж внушил и мне свои дурные предчувствия. Он всегда был серьезным человеком, но никогда прежде я его не видела таким, как в то время.

Мы сели, и вдруг послышался ужасный шум. Я и Луи переглянулись, не понимая, что бы это могло быть. Послышались голоса — громкие, кричащие, как нам показалось, и этот всеподавляющий шум…

Внезапно дверь резко распахнулась. В комнату ворвались люди и окружили нас.

Первой ко мне подбежала мадам де Ноай. Она упала передо мной на колени, взяла мою руку и поцеловала ее, назвав меня: «Ваше Величество!»

Наконец я все поняла. Я почувствовала, как слезы брызнули у меня из глаз. Король умер. Мой бедный Луи стал королем Франции, а я — королевой.

Они сжимали нас в кольце так, словно повод был самый радостный. Луи повернулся ко мне, а я — к нему.

Он взял меня за руку, и мы вместе непроизвольно упали на колени.

— Мы еще слишком молоды! — прошептал он.

Мы молились вместе с ним:

— О Господи, наставь нас, защити нас! Ведь мы еще слишком молоды, чтобы править!

Как только король умер, у нас больше не было причин для того, чтобы оставаться в Версале. Наша карета уже несколько дней ожидала нас, так что больше ничто не могло нас задержать. Мы должны были сразу же уехать в Шуази.

Ввиду того, что тетушки в последнее время находились в тесном контакте с королем, а значит, вне всякого сомнения, были заражены, они должны были остаться во дворце, одни, поскольку сохранение здоровья моего мужа считалось задачей величайшей важности.

Мы все были настроены очень торжественно, когда уезжали из Версаля. В нашей карете сидели также графы Прованский и Артуа со своими женами, но разговаривали мы очень мало. Я все время старалась помнить о том, что никогда больше не увижу моего дедушку и что теперь я королева. Все мы были искренне убиты горем и в любую минуту готовы были разрыдаться. Луи был самым несчастным из всех нас. Я вспоминала его слова о том, что он чувствует себя так, словно вся Вселенная вот-вот рухнет на него. Бедный Луи! Он выглядел настолько ужасно, словно она уже падала на него.