Слав Караславов: Низверженное величие

Комиссар отряда имел за плечами небольшой учительский стаж: специальным министерским распоряжением ему было запрещено учительствовать в Болгарии. Это случилось вскоре после нападения Гитлера на Советский Союз и не было для Велко неожиданностью. Еще когда он учился в Казанлыкском педучилище, его не раз задерживала полиция по подозрению в конспиративных встречах. После запрета Велко поступил на работу в сельскую кооперацию, но его и оттуда уволили.

До ухода в горы он работал весовщиком на фабрике «Витекс». Работа была сезонной, но он радовался и такой возможности. Там он усвоил правило — не спешить. И теперь шутка Дамяна о граммах воскресила в памяти то время, когда Велко работал в «Витексе», единственной в области фабрике по переработке овощей и фруктов. Она была построена в конце тридцатых годов под патронажем какого-то объединения, имевшего дело с немецким капиталом, и предназначалась для снабжения немецкой армии, тогда еще не перешедшей границу Болгарии.

Когда Велко стал работать у огромных весов, на которых взвешивали муку, привезенную из деревень, он вначале чувствовал себя неловко, но затем привык, успокоился, да и товарищи из окружного руководства не только не рассердились, но даже поздравили его с чудесной явкой. Тут, среди сумятицы вокруг возов, среди неприветливых крестьян, каждый мог найти его, что-то поручить или передать, не обратив на себя никакого внимания.

С той поры и появилась у него присказка: «Все начинается с граммов». Будет ли хорошей еда — зависит от дозы соли, порции мяса, словом, от «граммов». И в отряде то в шутку, то всерьез нередко слышалось: будь внимателен к «граммам»… Велко не сердился… В «граммах» измерялись дружеские чувства, соленые шутки, походная усталость. «Ныне мы большой вес подняли», — говорили партизаны, когда переход был долгим. Так и теперь Дамян встретил его привычной шуткой.

Велко сел на нагретый камень и сказал:

— Умер…

— Кто умер?.. Ну же, не жалей граммов!..

— Царь умер… Борис…

— Когда?..

— Не знаю, но умер… Сообщили по радио.

— И хорошо сделал, спасся от нашего суда, — полушутливо-полусерьезно заметил Дамян.

— А теперь?..

— Что «теперь»?..

— Я спрашиваю об операции!..

— Операция есть операция… Мы должны показать людям, что царь умер, а мы живы… — И, повернувшись к командирам групп, Дамян добавил: — Царь умер, но его министры и полиция остались. Скажите партизанам, что мы избавились от корня зла и теперь нам надо рубить ветви. — И, стукнув ладонью по камню, он продолжал: — Первая группа занимает вот эту дорогу над селом, вторая — выход, третья — хребет, на всякий случай, если мы не сумеем быстро уйти. Остальные — со мной и с комиссаром. В школе — полиция, в общине — сторожа и два крестьянина. По дому старосты ударят Страхил Гевгелиеца и Маринчо. Страхил — главный, он хорошо знает село… А теперь по местам… После операции сбор снова тут.

Таковы были распоряжения; командир отдавал их сидя, без всякой назидательности, но в его голосе слышалась какая-то суровая холодность и скрытая торжественность.

Командиры групп один за другим уходили из ущелья. Когда они остались вдвоем с комиссаром, Дамян поднял бинокль, снова осмотрел село и окрестные горные складки. В низине, где сливались несколько мелких речушек, расположилось село Каменные Колибы. Сверху оно было похоже на большую человеческую ладонь. Село состояло из пяти улиц, каждая между речушками, а на месте большого пальца размещались дома и сыроварня Добри Бряговеца. В свое время он прибыл сюда из села Брягово, остался в этом балканском селеньице и стал одним из богатых скотоводов. Сыроварня славилась овечьим творогом и овечьим сыром. Как раз сейчас сюда приехал какой-то специалист по овечьему сыру, но ятаки говорили, что он больше похож на тайного агента. Он не упускал случая посетить корчму и там, в шуме и гаме, выуживал, что ему надо. Гостя видели на прогулке вместе с директором школы, слышали, как он рассказывал о Швейцарии, о тамошнем скотоводстве. А Добри сказал как-то, что его творог и сыр поднялись в цене с тех пор, как тут появился специалист, потому что этот человек обучался за границей…

Насколько верны все эти сведения — сказать было трудно, но командир отряда думал, что неплохо было бы взять этого новоиспеченного специалиста по сырам. Сыроварню все равно надо захватить. Хотя был еще конец августа, но уже чувствовался сентябрь со своими ночными похолоданиями. Отряд нуждался в продуктах, одежде, оружии. Оружие приходилось искать повсюду, но продуктами могло снабдить только село, в противном случае зима довершит то, что не сумели сделать их преследователи: уничтожит партизан. Голод может довести и до предательства, и до полного истощения. Эта операция была задумана прежде всего как снабженческая, но смерть царя придаст ей теперь другую окраску. Она прозвучит как торжествующий залп «в честь» его безликой кончины. Дамян опустил бинокль, спрятал его в футляр и, взяв острый камушек, царапнул им по земле.