Вадим Каргалов - Даниил Московский

— Посторонитесь!

Проехали ордынцы, а московиты продолжили свой путь. Спустя время кто-то из гридней обронил:

— В сабли бы их.

Стодол сердито прикрикнул:

— Того ли ради в Киев явился? Еще, может, доведется удаль выказать, Аника-воин.

Вот ремесленный и торговый Подол: пустынные улицы, редко ударяли молоты кузнецов. Стодола такая тишина удивила:

— Отроком довелось мне увидеть Киев, когда на Подоле от звона железа уши закладывало, а в многолюдстве конь с трудом дорогу прокладывал. — И протянул печально: — Вона как Русь разорили!

Остатнюю дорогу боярин промолчал, да и лавра показалась.

— …А Даниил, княже, нежилец, — хихикнул боярин Ерема.

Они ехали на княжескую тоню, что в верховьях Клязьмы. Дорога шла берегом. Местами лес подступал близко к реке. Казалось, еще немного — и деревья ступят в воду.

Князь Андрей Александрович брови поднял:

— Что так?

— Грудная болезнь душит Даниила. Стодола в Киев за лекарем отправил.

— То алчность задушила Даниила. Переяславлем подавился…

Рыбацкая тоня избой вросла в землю. На шесте сеть развешена, ладья носом в песок зарылась. Завидев князя, рыбаки пошли навстречу. Андрей Александрович спросил:

— Отчего невод не заводите?

— Только вытащили, княже.

— Ну?

— Не больно.

— Что так?

— Видать, залегла. Перед дождем…

Великий князь и боярин вернулись во Владимир после того, как рыбаки во второй раз вытянули пустой невод.

Неудача на рыбалке не огорчила князя. В тот день его не покидало хорошее настроение. Часто возвращался к сказанному Еремой. Случится, умрет Даниил, и по старшинству и по положению великий князь заберет на себя землю переяславскую. Юрию хватит одной Москвы, и пусть благодарит, что он, князь Андрей, помог Москве сохранить Коломну…

В сознании промелькнуло — умер Дмитрий, не станет Даниила, и только он, Андрей, останется из братьев.

Скользнула мысль — и нет ее. Что оттого князю Андрею? Недружно жили, а когда отец на княжества их рассадил, еще большая вражда обуяла братьев, будто и не Невского они дети. Кровь родная не трогает жалостью сердце великого князя Владимирского. За вечерней трапезой много пил вина, но хмель не брал. Князь Андрей все выискивал, какие от братьев обиды терпел, себя распалял, но, сколько ни старался, на ум ничего не приходило. Так и спать удалился.

А наутро, едва очи продрав, велел звать тиуна Елистрата. Пока умылся и расчесал жидкие волосы костяным гребнем, приковылял тиун, остановился у порога. Надевая рубаху, князь объявил:

— Отправляюсь я, Елистрат, к хану, обоз готовь.

— Что так?

— Сказывал Ерема, Даниил плох. Юрий же молод, а хану решать, кому Переяславль отойдет.

Тиун бороденку потеребил:

— Дары сам, княже, отберешь?

— Те, Елистрат, доверю, не впервой. Да последи, чтоб рухлядь молью не бита была, в коробьях уложена. Прикинь, ордынцы на дары падкие. Не в очи, в руки заглядывают. Покуда не подмажешь, слова доброго не услышишь.

— Ох, ох, сами по миру ходим, а Орду ублажай, — запричитал Елистрат. — Нет бы на торг, гостям иноземным ту рухлядь продать. Так нет же, нехристям отвозим.

— Ладно, старик, жадность твоя ведома. В полюдье доберем. Стряпухам накажи — еды не только в дорогу, но и там, на прожитье, имелось бы. В Сарае деньгу побережем.

Тиун выходил уже, как князь Андрей окликнул:

— Лалы [103] Лалы — драгоценные камни (изумруды, рубины). да золото и серебро самолично отберу. Ты же, Елистрат, возьми в скотнице ту броню, что у свеев купили, шелом да дармицу. То я хану в дар поднесу.

— Ох ты, батенька, — простонал Елистрат, — за ту броню плочено, плочено. Тохта того не стоит.

— Может, и так, но хану годи да годи. Да смотри, Елистрат, в полюдье без меня отправитесь, все соберите без жалости, и чтоб за прошлое вернули. Смерд, коли не поучать, на шею сядет. За прошлый год сколь недобрали!

У двери тиун столкнулся с Еремой.

— Что печален, Елистрат?

— Тут, боярин, великого князя послушаешь, заплачешь…

Ерема князю поклонился, спросил с усмешкой:

— Чем, княже, Елистрата обидел?

Но Андрей Александрович на то не ответил, сказал:

— Готовь гридней, дворецкий, в Орду едем.

— Спешно? Уж не Москва ль причина?

Князь Андрей кивнул:

— Догадлив, Ерема.

— С тобой, княже, привык. Который годок дорогу в Орду топчем. По всему чую, до лета не воротимся…

— Уж так…

Вечером того же дня князь Андрей побывал на владычином подворье. В сенях великого князя встретил чернец, проводил в палату. Митрополит уединился в молельной; услышав о приходе князя, вышел.