Вадим Каргалов - Даниил Московский

— Благослови, владыка.

Митрополит осенил его двуперстием, проделал то же с тиуном, после чего Елистрат удалился, прихрамывая, а князь сказал, указав на плетенное из лозы кресло:

— Садись, владыка, обскажи свои заботы.

Поправив рясу, митрополит уселся.

— Редко вижу тя в храме Господнем, великий князь, оттого и нужды наши тебе неведомы.

— Ох-хо, владыка, в мирских хлопотах дни пролетают.

— Не приступай к делам мирским, не воздав хвалу Господу. На тебя, князь, люд взирает.

— Люд? — Князь Андрей Александрович усмехнулся. — Люд, владыка, волком на меня косится.

— А задумывался ли ты, княже, отчего?

— Ужли мне о том размышлять?

— Стоило бы, князь Андрей. Прежде на вас, Александровичей, как на сыновей светлой памяти князя Невского смотрели, когда он вам уделы выделял. Но когда вы распри меж собой затеяли да татар на Русь наводить принялись и зорить ее, а народ на поругание обрекли, за что любить вас?

— Дмитрий с Ногаем связался.

— А ты, князь, в Сарай дорогу протоптал. Слух есть, и ныне к хану намерился?

— Управы на Даниила и Михайлу искать. Они Переяславля меня лишили, а ведомо — я, един великий князь, на него право имею. Переяславское княжество от Владимирского начало повело.

— Мыслишь с татарами вернуться, кровью страх нагнать? Не суд, расправу чинить?

Андрей Александрович насупился:

— За этим пришел, владыка?

Митрополит вздохнул, поднялся:

— Беден народ наш, князь, обнищали и приходы Церкви, скудны княжьи пожертвования. Припомни, великий князь, когда подавал ты на храм Господень? Ты хану отвозишь много боле, а все для того, чтоб ордынцы твою власть поддержали. Как ответишь ты, великий князь, на Божьем суде за свои деяния?

— Я сам себе судья на этом свете, владыка. — И вскочил резко.

— Гордыней обуян ты еси, великий князь.

Вскинув голову, митрополит не спеша покинул княжьи хоромы.

От Владимира до Суздаля великого хана сопровождали боярин Ерема и десятка два гридней. До Боголюбова ехали берегом Клязьмы, затем дорога повернула к северу. Сначала она петляла лесом, но ближе к Суздалю вырвалась на равнину, где поля и деревни на открытом просторе далеко просматривались.

Ерема ехал с князем стремя в стремя. Кони шли шагом, позванивая сбруей, и боярин думал о том, что быть у князя первым советчиком — честь большая, но и опасно. Эвон как было с Семеном Тонгалиевичем. Еще в Городце был он любимцем князя Андрея, и слух шел, что это он подбил городецкого князя начать борьбу за великое княжение.

Когда о том проведал Дмитрий, то подослал к боярину убийц, и те жестоко расправились с Семеном Тонгалиевичем…

При мысли об этом у боярина Еремы холод гулял под рубахой. Ну как и его такая судьба ждет?

В пути князь Андрей вспомнил, о чем у него разговор вышел с митрополитом, сказал Ереме:

— Владыке бы Даниила воззвать к покорности, ан не поймет Максим, что великому князю без татар не обойтись. Звать их, да не токмо Даниила, но и Михайлу Тверского проучить. Вишь, возымели себя выше великого князя! Владыке бы сказать: к покорности приведи их, князь Андрей Александрович, ино другие князья за ними потянутся…

— Воистину, княже. Эвон как Федор и Константин хвосты поджали, когда надобно было меч на Даниила и Михайлу обнажить. Только бы дал Тохта воинов этих князей кровью умыть и княжества их разорить. Они того заслужили, великий князь.

Кивнул князь Андрей:

— Сказывал митрополит о нелюбви ко мне русичей: татар-де я привечаю. Аль мне с князьями удельными в мире жить, ежели они против меня злоумышляют? Меч мой кровью не измазан, а в саблях татарских я не волен. Хан своих воинов посылает на Русь власть великого князя укреплять.

— Твою власть хан ярлыком закрепил.

— Воистину, боярин Ерема. А вон и главы собора завиднелись, поглядим, чем нас Суждаль порадует.

В безлесном плодородном ополье со времен первых князей встал Суздаль. Рубленый кремль на горке, у небольшой реки Каменки, впадающей в Нерль, хоромы и дома, торговые ряды и мастерские ремесленного люда, вал и ров, а над всем Суздалем высятся каменные церкви и собор Рождества Богородицы.

Посадский ремесленный люд на всякие дела тут горазд. Но особенно славен Суздаль искусными каменщиками.

Под горой, в зелени деревьев, Александровский монастырь, а в стороне обнесенная высоким тыном женская обитель с деревянными кельями, трапезной, рубленой церковкой и хозяйственными постройками.

Монастырь малый, в нем десятка два монахинь и послушниц. Подъехав к воротам, князь Андрей Александрович спешился и, передав поводья гридню, наказал боярину Ереме: