Вадим Каргалов - Даниил Московский

Позже Ногай понял свою ошибку и откочевал из владений Тохты, вежи его расположились у Днепра. Но Тохта Ногая не преследовал, царевичи и мурзы отговорили, а темники сказали хану: к чему проливать кровь?..

А на второй год Ногай объявил себя ханом своей орды, и Тохта смирился…

Прищурившись, Ногай долго смотрел на покорно стоявшего переяславского князя, наконец сказал:

— Ты, конязь Иван, впредь не в Сарае защиты ищи, а у меня. Садись рядом, отведай мяса молодой кобылицы, испей кумыса. Я знаю, у тебя нет детей, это беда. Хочешь, я дам тебе в жены свою сестру, она родит сына, и будет он конязем переяславским!

Князь Иван потупился.

— Ты думаешь? — спросил Ногай.

— Хан, — ответил переяславец, — чую, дни моей жизни сочтены, и к чему немощному молодая жена?

— Хе, ты рассуждаешь как древний старик. Юная жена — добрый лекарь.

— Умирающего не оживить.

— Твое дело, конязь, — недовольно промолвил Ногай. — Но если ты когда пожелаешь, я исполню обещанное.

— Добро, хан. Я знал, что найду в те покровителя. Теперь, коли великий князь Андрей замыслит потягнуть меня, я знаю, где сыщу заступника.

Ногай кивнул:

— Ты сказал истину, конязь Иван.

Не ведала, не гадала Дарья, что уже этим летом окажется она в Москве и осядет здесь до конца жизни.

А все случилось неожиданно. Возвращался из Великого Новгорода московский торговый человек и в Твери, остановившись на отдых, увидел Дарью, юную и пригожую. И нужно сказать, торговый гость тоже был молод и статен, а в девах удачлив. Приглянулась ему девица да и задержался в Твери. Узнав, что зовут ее Дарья и нет у нее родных, укараулил, когда шла от обедни, да и предложил:

— Выходи за меня, Дарьюшка, замуж. Я не беден и тя в обиду никому не дам. А зовут меня Парамон, и в Москве, среди купцов, человек я известный.

Не долго думала Дарья. Парамон из себя видный и, по всему, добрый, эвон как ласково на нее поглядывает. Согласилась.

Привез Парамон Дарью в Москву и вскорости отправился по торговым делам на Белоозеро, да там и сгинул. Видно, лихие люди в пути подстерегли купца.

С той поры жила Дарья в верхней части Великого посада, где монастырь Николы Старого, в купеческом домишке, сажала на огороде лук и капусту, а по воскресным дням, когда шумело торжище, продавала пироги с капустой.

Ни вдова Дарья, ни мужняя жена…

На заре борьбы Твери с Владимиром за великокняжеский стол Москва была малым городом, не соперничавшим ни с Тверью, ни тем паче с Владимиром.

Кремль бревенчатый, что в ширину, то и в длину чуть боле полета стрелы, стоит на холме, стрельницами красуется, а понизу узкая полоса Подола, заселенная литейщиками и кузнецами, сапожниками и иным ремесленным людом. А на Верхнем посаде жили ювелиры, строили свои хоромы и бояре, кому в Кремле места не досталось.

В последние годы обживалась правая сторона, за Моск-вой-рекой, на Балчуге. Его облюбовали кожевники-усмошвецы [78] Усмошвецы — сапожники, чеботари. .

Когда Александр Ярославич Невский выделил малолетнему Даниилу Москву, удел был нищенский, впору с сумой по миру ходить. Вырос Даниил и понял: надобно земли к Москве приращивать. Без того не подняться Московскому княжеству, потому и взял столь ревностно сторону тверского князя Михаила Ярославича против Андрея Александровича…

Даниил день начал с заутрени. Отстояв в церкви Успения, храм покинул, а к нему уже отрок с вестью радостной — князь Переяславский в хоромах дожидается.

Иван Дмитриевич сидел в гриднице с его, Даниила, сыновьями Юрием и Иваном, беседовали. На стук входной двери переяславский князь оглянулся и, увидев Даниила, встал, шагнул навстречу. Князья облобызались.

— Заждался я тебя, князь Иван. — Даниил радостно посмотрел в глаза переяславцу. — А у нас тут свара случилась с братом моим, великим князем Андреем, на съезде.

— Мне о том уже ведомо от мурзы Четы. У Рязани повстречал его. Сказывал, великий князь недоволен съездом. У меня, князь Даниил Александрович, обратная дорога долгой получилась, из Сарая попал я к Ногаю, его поддержкой заручился.

— То и добре, — довольно кивнул московский князь. — Пусть не мыслит владимирский князь, что с помощью Тохты нас всех за бороды возьмет. Пока Тохта с Ногаем враждуют, нам дышать легче.

Переяславский князь неожиданно сказал:

— Ногай женить меня удумал, сестру свою отдает.

Даниил нахмурился. Иван рассмеялся:

— Ан я отговорился: куда мне жена молодая, я едва по земле ноги волочу. Эвон, с тобой речь веду, а у самого дыхание перекрывается.