Вадим Каргалов - Даниил Московский

— Любомир, — сказала она, — приведи коня, уж не отвыкла ли я сидеть в седле…

Она гнала коня все дальше и дальше от города, будто рвалась от своей любви, но та оставалась с ней, была совсем рядом — стоило оглянуться. Любомир без доспехов и оружия, ворот рубахи расстегнут, русые волосы ветер теребит. Он не отставал от княгини, не спускал с нее глаз, а в них все: и нежность и преданность.

Анастасия поняла: в Любомире вся жизнь. За долгие месяцы, какие в Орде провела, истосковалась по ласке. Свернула в лес, натянула повод, и конь послушно замер…

Шатер Ногая стоял у самого Сурожского моря [75] Сурожское море — Азовское море, старое название произошло от г. Сурожа. за Доном, где берега в тополях и тальнике. Весной тополиный пух и сережки верб падали в воду и уплывали в открытое море.

Море бывало то ласковым, как добрая женщина, то грозным, каким нередко бывал и он, Ногай. В его власти огромная орда. Хан волен казнить любого, будь то простой воин или ханский родственник. Так случилось и в тот день, когда Ногай привел орду к морю. Ногай заподозрил в измене мурзу Селима и велел умертвить его. Подобное постигнет всякого, кто замыслит против хана.

И еще: Ногай уверен, главный его враг — Тохта. Тот Тохта, который сделался ханом Большой Орды не без его, Ногая, помощи.

Тохта коварен, и мурза Селим подтвердил это перед казнью. Хан Большой Орды склонял его к измене. Неблагодарность Тохты — плата за добро, оказанное ему ханом Ногайской орды.

Небо хмурилось, и, подобно морю, мрачнел Ногай. Из степи, где пролегала татарская сакма [76] Сакма ( тюркск .) — название конных степных путей. на Русь, донесли: из Сарая возвращается во Владимир великий князь Андрей, а с ним мурза Чета.

Ногай недоволен — князь Андрей миновал Ногайскую орду и не оставил хану даров. Великий князь искал милости у Тохты, но потерял ее у хана Ногайской орды, а потому, сказал сам себе Ногай, он поможет тому урусскому конязю, кто обратится к нему. Пусть это станет уроком для тех удельных конязей, какие не хотят замечать его, хана Ногая. Пусть они, направляясь в Сарай, прежде поклонятся хану Ногайской орды…

Волна за волной накатывались на берег. Соленая пыльца оседала на лице Ногая, и он тыльной стороной ладони время от времени отирался. Хан слушал море, в его грозном гуле чудился рев тысяч и тысяч воинов, рвущихся в бой. В нем он выделял голос отца, сотника Исмета. Ногай помнил, как отец привел его, мальчишку, к морю и сказал: «Сюда нас привел Бату-хан, ты же отправишься к другому морю и там разобьешь свою вежу».

Ногай исполнил завет отца, от моря Хвалисского [77] Хвалисское море — Каспийское море. , где жили улусы Большой Орды, он увел свою орду к водам морей Сурожского и Русского. Здесь его, Ногая, степи, его становища. Если обратиться лицом к восходящему солнцу, там владения Тохты; по правую руку аулы закубанских касогов, по левую — лесные земли урусов, а тут, где заходит, его, Ногая, степи.

Хан тронул коня и вскоре увидел свой стан, шатер и множество шатров своих вельмож.

Ногай пробудился от окриков караульных и неистового собачьего лая. Откинув полог, в шатер заглянул раб, прислуживавший хану.

— Что за голоса я слышу? — нахмурился Ногай.

— Приехал переяславский конязь.

— Пусть поставит свой шатер, а когда я пожелаю, то позову его.

Ногай зевнул, подумал, что, не иначе, переяславского князя привела сюда княжеская распря. Верно, помощи просить станет. И усмехнулся: вот и настало время, когда не к Тохте, а к нему явился один из удельных конязей с поклоном…

Переяславца Ногай принял на третий день, на заходе солнца, когда жара спала и повеяло прохладой. Хан восседал на кожаных подушках, набитых верблюжьей шерстью, ел вареное мясо барашка и запивал кумысом. Князь Иван остановился у входа, низко склонился в поклоне.

— Проходи и садись рядом со мной, — милостиво указал Ногай на место на ковре.

Сел князь Иван, а вслед гридни внесли подарки для хана. Ногай рассмеялся:

— Ты, конязь, не получил поддержки Тохты, потому и завернул ко мне.

— Нет, хан, и в том ты можешь убедиться по моим дарам.

— Хм! Тохта благоволит к конязю Андрею, ты беден. Но я поддержу тебя и не позволю великому конязю чинить тебе обиды. — И снова усмехнулся, подумав о том времени, когда они с Тохтой водили дружбу. Тогда Тохта еще не был ханом и только мечтал о власти, заверял Ногая в дружбе. Он усыпил его бдительность, и темник Ногай помог Тохте сесть на трон в Большой Орде.