Зот Тоболкин - Грустный шут

— Простая душа, — улыбнулся Пикан и подарил охотнику нож. — Бери. На промысле пригодится.

— Пригодится, спаси бок. Нозык сыбко хоросый. И селовек ты хоросый. Вот пызык, возьми бабе на воротник.

— Не надо, оставь. Вещь дорогая.

— Тогда и нозык не надо, — обиделся остяк. — Тозе весь дорогая.

— Ну, будь по-твоему, — уступил Пикан и забрал с собой пыжик. — Дом-то твой далеко ли?

— Два дня плыть. Мозэт, три. Айда ко мне в гости. И ты айда, — пригласил он Спирю, одарив его кисетом с бисерными узорами.

Спиря счастливо затыкал, стукнул охотника по спине. Пожалуй, перестарался. Остяк, видно, не раз битый, согнулся от удара, закрыл руками лицо.

— Не бойся, — сказал Пикан ласково. — Он тебе друг. Сказал бы о том, да слов не хватает.

— А, латно, — опять заулыбался остяк и снова пригласил их в гости. — Гуляйте пока. Стретимся.

— Ладно, встретимся.

В хлебном ряду — мука ржаная, пшеничная, зерно всех видов, крупы на всякий вкус. Тут же пирожки, шаньги, лепешки, квас, мед, сбитень. Дальше — винные лавки, здесь людно, весело, много мух. Кто-то уж покорился вину, рухнул наземь. Через него переступают порой, без умысла выплеснув остатки, обливают вином. Облизнувшись во сне, питух сгонит надоевшую муху, перевернется на другой бок и продолжает храпеть.

А базар кишит людьми, разномастны они, разноплеменны. Вот прямой и важный, словно к доске спиною привязан, вышагивает англичанин. Глаза холодные, губы узкие. Говорит сквозь зубы, кривится. Обошел пьяного, процедил презрительно:

— Дикари! Вшивцы!

— Бедный, ошень бедный страна! Но богатства ее неисчислимы, — отозвался спутник его, добродушный, румяный толстяк в лиловом камзоле. Говорил отрывисто, уминая горячий пирог с маком. — Задохнется она под туком плодов своих.

— Не задохнется, выгребем! На то есть Европа. В Европе — Англия, — без стеснения, громко говорил по-русски англичанин, выказывая русским дикарям все свое презрение. — Я открою здесь фабрику. Я привезу сюда… — Он испуганно взвизгнул.

Спиря подле игрушек зазевался, выпустил цепочку. Орлан воспользовался этим, взлетел, ударив крылом англичанина. Тот, пережив испуг, выстрелил. На Спирю брызнула птичья кровь.

— Ааа! — юродивый в ужасе закрыл руками лицо, упал наземь и застонал, словно выстрелили в него. Привязался к птице, которой от простой души доказывал, что незачем рваться в небо. «Я вот хожу по земле, и в полет меня не тянет…» Орлан глядел на него сердито, протестующе клекотал, тряс крыльями. И взлетел, улучив миг, но в голову ударила злая пуля. Он бился в крови на земле, а крылья еще стремились в полет. Умер орлан в полете…

Заложив пистолет за пояс, англичанин невозмутимо прошествовал мимо, пытаясь найти ненадолго утерянную нить разговора.

— Так вот, я утверждаю… хррр, — вместо слов, умело и ловко составленных, раздался хрип, хряск. Чьи-то жесткие, сильные пальцы сдавили узкое горло. Глаза вылупились, напряглись шейные позвонки, и мистер, словно тряпичная кукла, свесился из Спириных рук. Его толстый приятель с недожеванным пирожком во рту икал и испуганно таращился на Спирю и на Пикана.

— Пусти ты! Пусти! — разжимал Пикан закостеневшие пальцы юродивого.

Спиря безумно мотал головою, плакал и не выпускал ненавистной глотки.

— Пусти! Человека загубишь…

— Он птичку мою убил! — бормотал Спиря. Пикан с огромным трудом расцепил его схваченные судорогой пальцы. Кадык англичанина шевельнулся. Изо рта пошла кровь. Он был еще жив, и толстяк, наконец выплюнув пирог, стал приводить его в чувство.

— Он птичку убил, — жаловался окружающим Спиря и указывал на хрипевшего иностранца.

— Недодавил, жалко, — сказал кто-то. — Шныряют здесь сволочи. Чего вынюхивают?

Голос показался знакомым. Пикан оглянулся и встретился взглядом с Красноперовым.

— А, ты! — ликующе воскликнул таможенник, приказав казакам, его сопровождавшим: — Возьмите его!

— Прочь! Я владыкою послан! — отбрасывая казаков, сказал Пикан.

Казаки, отряхнувшись, накинулись снова, но рядом стоял Спиря, да и народ торговый посматривал на таможенника угрюмо.

— Пошли в управу. Слышь ты? — визгливо требовал Красноперов, вести силой, однако, не отважился. И казаки стояли в растерянности.

— Пошуми ишо, — буркнул Пикан и направился через рыночные ворота.

Красноперов послал за ним мальчишку:

— Дам полушку. Проследи, куда пойдет.

Спиря шел следом, держа под мышкой убитую птицу.

— Да не реви ты! — Пикан остановился на берегу, вырыл для орлана ямку, но хоронить птицу Спиря не дал.