Ксения Баженова: Сердце грустного шута

Павел понял, что не может вести машину. Омерзительные до тошноты мушки заслонили все, но на Туринской автостраде, по которой он ехал, не было места для остановки. Сконцентрировавшись из последних сил, он через несколько секунд увидел указатель «кармана»…

…Эти четыреста метров пути Павел уже не помнил. Как вырулил на площадку, как остановил машину… Последним, что он почувствовал, были капли ледяного пота на лбу, провал в черный колодец и стремительное падение. Но оно скоро замедлилось, стал слышен шум машин, черный цвет сменился серым. Он начал приходить в себя.

Отвратительные черные мушки сползли на лицо и топтались по нему липкими лапками. Преодолевая слабость, Павел потянул ручной тормоз, выключил мотор, откинулся на сиденье. Мушки стали улетать. Его трясло. Сделав усилие, он открыл бардачок, достал металлическую фляжку, украшенную звездой с серпом и молотом, отпил глоток коньяка и посмотрел на часы. Он находился не так далеко от места, где его ждали к обеду, время еще было. И далось же этим итальянцам обязательно обедать именно в час дня! И главное, билеты отец заказал ему на раннее утро! Вот заказал бы на вчерашний вечер, и не попал бы сынок на эту безумную вечеринку. Отец позвонил ему вчера утром с не терпящим возражения, как это всегда было, предложением провести пару дней на вилле у его итальянского партнера, обзавестись знакомствами и отдохнуть. Был благодушен и щедр. Единственным приятным моментом в этой совершенно не нужной Павлу поездке был предложенный ему безлимитный шопинг в Милане. И чего это отец такой добрый? Наверное, дельце какое-нибудь выгорело?! Так что лучше ему действительно не перечить, пока финансовый поток открыт.

Павел вышел из машины. Ноги плохо слушались, но мозг уже работал, и он ужаснулся, а потом обрадовался: между бетонным парапетом и бампером было несколько миллиметров; а за машиной тянется черный длинный тормозной путь. Сейчас ему казалось, что он даже помнит визг тормозов. Да! Повезло! Черт бы побрал эти «колеса» вперемешку с бухлом, да еще и до самого утра.

Он смотрел в туманную даль, где горизонт упирался в голубые призрачные горы Музине, и понемногу приходил в себя. Волшебные горы хранили в своих пещерах и у подножья мистические легенды, и, говорят, здесь обосновался даже опорный пункт «летающих тарелок».

Немного успокоившись, Павел сел в машину и медленно влился в поток. Через полтора часа он уже сигналил у ворот виллы Энцо Бучино. Ворота медленно открылись, и шины зашуршали по гравиевой дорожке к гаражам.

Шагая к дому между кипарисами, он разглядывал фасад и старый мраморный герб, расположенный над центральным окном. Рисунок его был почти стерт, но еще можно было разглядеть летящих птиц.

Заворачивая за дом, Павел услышал голоса и смех обитателей.

– А вот и он! – Андрей Ильич, стоящий на веранде, первым увидел Павла. – Привет, сын!

– Привет!

Акимов-младший помахал всей компании, прошел на веранду и растянулся на плетеном диване. Лежал с минуту без движения, слушая жужжание пчелы, потом снял кроссовки и обратился к отцу, который все время следил за ним взглядом:

– Пап! Налей мне виски со льдом, – потом добавил: – Пожалуйста!

Веранда была современной пристройкой к старинной вилле семнадцатого века: низкая, тенистая, прохладная, с мозаичным полом и широкой пологой лестницей, уходящей на дно бассейна. Пальмы в огромных кадках, покачивая зелеными кинжальчиками листьев, дробили солнечный свет. Блики от воды в бассейне играли на белых стенах и арках. Все это мелькание и сверкание успокаивало Павла. Он снял рубашку и, приняв с чуть ерническим поклоном высокий запотевший стакан из рук отца, вышел на лестницу, наблюдая за компанией.

На бортике бассейна загорала Лиза, прикрыв лицо соломенной шляпой. В бассейне шумели и брызгались хозяин виллы Винченцо Бучино и его новая подружка, бельгийка Сюзи. Сюзи забиралась к нему на плечи и, соскальзывая, поднимала фонтан брызг.

Лиза перевернулась на живот и послала Павлу воздушный поцелуй.