Валерия Орлова - Три страсти Петра Первого. Неизвестная сторона жизни царя

— Ну почему ты не она?.. Ну почему не она?.. — шептал он в исступлении.

Лизка не отвечала, лишь молча продолжала гладить царя. Сердце ее болело, грудь сдавило.

Через несколько дней после случившегося в трактире Монсов Наталья Кирилловна позвала к себе сына. Петр вихрем ворвался в комнату, весь красный и запыхавшийся, видно, снова от важного дела оторвали.

— Что, маменька, звали меня?

— Да, Петруша. Дело есть к тебе…

— Да уж говори скорей, — потребовал Петр, переминаясь с ноги на ногу.

Наталья Кирилловна внимательно посмотрела на сына. Вон как вымахал. Высокий, нескладный, косолапый какой-то, как еще сам в собственных ногах не запутался. И ни минуты покоя: все ходит взад-вперед, плечами передергивает, руки потирает, ногти кусает. Выпуклые глаза возбужденно сверкают, волосы всклокочены. Того и гляди, совершит какую-нибудь глупость. Права была, выходит, Воробьиха. Остепенить его надо, да поскорей.

— Жениться тебе надо, Петруша, — со вздохом произнесла Наталья Кирилловна. — Я уже и невесту присмотрела. Чудо как хороша! Заглядение. Кожа бела, лицом мила, станом стройна. Работяща. Чего же тебе еще и желать.

— Женить? Ну и жени, раз надо, а мне болтать некогда, дела ждут. — И унесся, только его и видели.

Наталья Кирилловна вздохнула. И что за царь из него выйдет?

Пока взрослел молодой царь, всю власть прибрала Софья. А правила она строго, никому не спускала, да и сила за ней была немалая. Стрельцы клялись ей в верности, многие знатные люди тоже были на ее стороне.

Однако в последние время стали долетать до царевны тревожные слухи, будто бы в Преображенском, где жил Петр, что-то затевают. Неужто молодой волчонок вырос и вспомнил о своих правах? При ходил к Софье Василий Голицын, давний ее соратник, и предупреждал, что, мол, сила там собирается немалая. Петру вроде все потеха, а полки его, Семеновский да Преображенский, не чета стрельцам. Все, как один, воины подтянутые, подкованные в ратном деле, и командам царя повинуются безоговорочно. Разволновалась Софья пуще прежнего, однако виду не подала. Только лицо ее словно окаменело, в глазах затаилась ярость.

— Не достанет меня. Силенок не хватит, — твердила она, но у Голицына были сомнения.

Да и бабки, приходившие к Софье посудачить, тревожные вещи говорили. Якобы царь молодой жениться собрался, и Наталья Кирилловна прочит ему в жену дочь поместного дворянчика Лопухина.

— Хотят женить, пусть женят, — отвечала Софья.

Все, и бояре, и дворяне, и мужики обычные, почуяли, что назревает что-то. Угроза притаилась. Софья, подобно черной птице, сидит в своем дворце, а молодой царь с немцами бучу готовит. Не останется он в стороне от власти — горяч слишком и необуздан, чтобы мириться со второй ролью.

Наталья Кирилловна выбрала в невесты сыну дочь окольничего Иллариона Абрамовича Лопухина, переименованного в качестве отца царской невесты в Федора.

Его дочь также была вынуждена в связи с обручением сменить свое имя Прасковья на Евдокия. Выбрали ее без всякого согласия жениха, да этого и требовалось. По обычаю вопросы брака решали родители. Наталью Кирилловну в этом браке прельщало то, что род Лопухиных был хоть и захудалый, но многочисленный, и она надеялась, что они будут стоять на страже интересов ее сына. К тому же Евдокия была воспитана по старине, и матери Петра это очень понравилось.

Наталья Кирилловна, посмотрев невесту, осталась довольна. Скромна, хороша собой, тиха… Что еще нужно ее драгоценному Петруше? Правда, больно бледна, да это не беда. Нарумянить можно. А потом, девка от страха, видимо, сильно нервничает.

Зимой, 27 января, состоялась свадьба Петра с Евдокией Лопухиной.

До этого момента царь невесты не видел — его охватило какое-то странное равнодушие к собственной судьбе. Целыми днями он был занят, и мысли об Анне ушли на второй план, случившееся у трактира забывалось. Однако ночами Петр вспоминал ее милое личико, ее темные, полные слез глаза, румяные щеки, шелковистые волосы и гадал, как теперь сложится его жизнь. Как он будет без своей Анхен?..

Стоя в полутемной церкви, озаренной торжественным светом свечей, Петр выглядел еще более нескладным, и казалось, находился не на своем месте. Да и чувствовал он себя так же. Разве ему здесь место? Петру больше по душе были потешные сражения и пальба из пушек в чистом поле, а не смотрины и государственные дела. Собственная женитьба мало его интересовала.

В какой-то момент он ненароком взглянул на невесту. Лица ее он видеть не мог, так как оно было скрыто белой вуалью. Он заметил, как нервно дрожит ее тонкая, белая рука. Пальцы были изящными и тонкими. Да и сама невеста, даже в многочисленных одеждах, выглядела хрупкой и маленькой. Сердце его дрогнуло от жалости и еще какого-то странного, незнакомого чувства. Эту девушку хотелось защищать, ее хотелось оградить от всех неприятностей.