Пенни Винченци - Соблазны бытия

Барти вздохнула. Состояние Кэти ее не особо тревожило. Девчонка наверняка заработала острый фарингит, уложивший в постель половину Манхэттена. Но болезнь чужого ребенка и сопутствующая ответственность – это уже совсем другое. Волей-неволей начинаешь дергаться. Пусть это и эгоизм, но Барти чувствовала раздражение. Почти весь уик-энд она собиралась вплотную работать. Маркус Форрест попросил ее просмотреть книгу о Дженни Черчилль, матери сэра Уинстона, которая была американкой. Теперь Барти жалела, что согласилась. Маркус просил ее дать заключение об этой книге. К тому же некий совершенно неизвестный автор предложил им роман о времени наступления Великой депрессии. Роман не понравился никому, за исключением Барти. Ей он показался талантливым. Желая убедиться, что она еще не тронулась умом, Барти собиралась внимательно перечитать эту вещь. Теперь же все шло к тому, что ее планы вообще окажутся нарушенными.

Барти позвонила доктору Маккарти – детскому врачу, несколько раз лечившему Дженну. Она доверяла этому человеку. Врач сказал, что немедленно приедет. Седовласый, усатый, с потертым кожаным саквояжем, доктор Маккарти был карикатурой на старого семейного врача. Барти он всегда напоминал доктора Мида из «Унесенных ветром».

Осмотрев горло Кэти, доктор Маккарти констатировал острый фарингит, прописал пенициллин и обильное полоскание, попросив Барти позвонить ему, если к утру не наступит улучшение.

Барти попросила миссис Миллз сходить за пенициллином, а сама с некоторой неохотой позвонила Чарли Паттерсону. Отца Кэти новость даже не встревожила.

– Моя девочка в прекрасных руках. Если ей станет хуже, сразу звоните мне, и я приеду. Или вы…

– Нет, в этом нет необходимости, – довольно резко возразила Барти. – Доктор Маккарти уверен, что пенициллин быстро сгонит у Кэти температуру. Я уверена, что…

– Это мой папа? – В дверях стояла Кэти. Лицо у нее пылало, она слегка покачивалась и крепко держалась за руку Дженны. – Можно мне с ним поговорить?

– Поговорить можно, но тебе нельзя было вылезать из постели.

– Ну пожалуйста! – заканючила Кэти.

– Хорошо, иди и садись вот сюда. Только недолго.

– Я быстро. Папочка! – Ее голос мгновенно изменился, став слабым и дрожащим. – Папочка, я себя так ужасно чувствую. Ну просто разужасно… Что? Да, приезжал. Сказал, что мое горло его до смерти напугало… Нет еще. У них еще нет. Папочка, мне так плохо. Я хочу, чтобы ты приехал… Что? Ты приедешь? Мне сразу станет лучше. Честное слово… Конечно. Да, она рядом. Барти, папа хочет с вами поговорить, – сказала Кэти, протягивая трубку.

«Маленькая сучка», – подумала Барти.

Чарли Паттерсон приехал под ночь. Он взбежал на крыльцо, не погасив фар и не закрыв дверцу своего старенького «тандерберда». Вид у Чарли был какой-то растрепанный.

– Чарли, вы напрасно волновались и гнали сюда. Кэти уже лучше. Я даже жалею, что позволила ей говорить с вами. Ей заметно лучше. Пенициллин творит чудеса, особенно у детей. Девочки сейчас смотрят телевизор.

– Так Кэти не в постели?

– Естественно, в постели, – ответила Барти, стараясь, чтобы ее ответ не выглядел оправданием. – У Дженны в комнате есть маленький телевизор. Сейчас они смотрят какую-то комедию. Я подумала, что доза юмора Кэти не помешает.

– А вы не боитесь, что Дженна может заразиться?

– Поздно бояться. У них половина класса болеет. Там и Кэти заразилась.

– Я так и думал. Тогда…

– Идемте в дом.

Еще в коридоре они услышали девчоночье хихиканье. Смех мгновенно прекратился, как только Кэти увидела отца. Она опрокинулась на подушку, протянув к нему руки:

– Папочка! Папочка, я так рада, что ты приехал. Мне так плохо.

– Не будем вам мешать, – сказала Барти. – Дженна, идем вниз.

– Но мама…

– Дженна, я сказала, вниз.

Она повела дочь в гостиную, сделала чай. Дженна примостилась рядом с матерью, довольная и улыбающаяся.

– А правда здорово, что Чарли приехал? Он и Саут-Лодж посмотрит, и все остальное. Кэти говорила, он давно мечтал сюда попасть, но не любит напрашиваться.

– Неужели? – сухо спросила Барти.

Барти долго лежала в темноте. Сон не шел. Раньше эта большая комната принадлежала Лоренсу. Окна во всю стену, вид на океан. Настроение у Барти было хуже некуда. Какая дурацкая ситуация. Саут-Лодж был ее святилищем, местом ее уединения, полном дорогих, очень личных воспоминаний. Сюда она приглашала только самых близких людей, которых по-настоящему любила. Здесь бывали Уол и Селия, Себастьян и Иззи, Джорди и Адель. Роберт Литтон, Джейми и Мод, естественно, тоже. Всех остальных гостей можно было пересчитать по пальцам. Но Чарли Паттерсон, к которому она испытывала… «А что ты к нему испытываешь, Барти?» – спросила она себя. Наверное, пришло время разобраться в своем отношении к этому человеку.