Пенни Винченци - Соблазны бытия

«Боже, неужели и мать знает?» – с ужасом подумала Элспет. А вдруг это перестало быть секретом? Значит, и Кейр тоже знает?

– Да, я буду по нему скучать, – сказала Элспет, спокойно выдерживая материнский взгляд. – Должна сказать, мне он нравился. Он меня воодушевлял.

– А мне от его идей хотелось выскочить в окно, – призналась Венеция.

Джайлз решил до поры до времени никому не рассказывать о дневниках, ставших для него новым источником беспокойства. Он приносил по нескольку томиков домой, прочитывал, а затем уносил обратно и запирал в сейф.

Хелене эта секретность мужа очень не нравилась. Она считала дневники слишком важными и слишком откровенными, чтобы их скрывать. По ее мнению, семья должна знать о существовании дневников и совместно решать их дальнейшую участь. Всю свою замужнюю жизнь Хелена видела от Селии лишь неприятности и унижения. Это сделало ее циничной по отношению к свекрови. У Хелены не было ни малейшего желания защищать Селию и память о ней. У Джайлза после прочтения материнских дневников возникло противоположное желание. В защите нуждалась не только репутация Селии, но и репутация всей семьи. Сокрытие дневников он считал лучшим способом защиты. Он убеждал себя и Хелену, что необходимо подождать, пока первоначальная острота горя не сгладится и драма смерти Селии не отойдет в прошлое. Интуиция подсказывала ему, что дневники вообще нельзя показывать кому бы то ни было. По мнению Хелены, это было все равно что наткнуться на труп, но смолчать, чтобы никого не подставлять под удар. Решение мужа она назвала излишне самоуверенным и в корне неверным. Но Хелена слишком долго была хорошей женой, чтобы пойти против воли мужа. К тому же она уважала решение Джайлза, а потому хранила молчание.

Дневники были ужасающе откровенными, полными не только воспоминаний, но и наблюдений. Когда Джайлз их читал, у него возникало ощущение, будто мать сидит рядом и рассказывает ему сама. Точнее, шепчет на ухо свои нескончаемые наблюдения и суждения. Что-то было ему знакомо, но что-то явилось настоящим откровением. После чтения у него возникало тягостное чувство, будто он подглядывает за матерью. Никакого удовольствия дневники Селии ему не приносили.

Однако Джайлз не мог навсегда оставить дневники у себя. Они не были его собственностью, равно как и собственностью кого-либо из семьи. Они принадлежали только Селии. Джайлз неоднократно принимал решение их сжечь, затем спохватывался, понимая ошибочность такого шага. Ведь дневники матери представляли собой потрясающее описание жизни общества за огромный промежуток времени. Джайлз и вообразить себе не мог, как и остальные члены семьи, что его мать на самом деле встречалась с Гитлером и обедала с Геббельсом. Записи той поры были полны восторгов в адрес обоих. Тогда-то у нее и завязались дружеские отношения с лордом Арденом, который, в свою очередь, был очень близок с Освальдом Мосли. Джайлз торопливо перелистал эту часть записей и с облегчением вздохнул. Его мать и лорд Арден были только друзьями. Одно дело ее любовные отношения с Себастьяном Бруком (дневники подтверждали и это), и совсем другое – сексуальная связь с тем, кто был глубоко очарован идеями нацизма.

Джайлза шокировали записи, относящиеся к периоду знакомства матери с его отцом. Его всегда занимал вопрос их брака, где и при каких обстоятельствах юная Селия встретила Оливера и почему решила выйти за него. Она была дочерью титулованного землевладельца. Происхождение диктовало ей связать судьбу с человеком ее круга и положения. Оливер Литтон не был ни тем ни другим. Из дневника явствовало, что Селия встретила его на какой-то весьма богемной лондонской вечеринке, которую устраивал друг ее старшей сестры. Это была любовь с первого взгляда. Джайлза шокировало дальнейшее развитие событий. Понимая, что родители никогда не согласятся на такой брак, Селия соблазнила Оливера, забеременела и поставила родителей перед фактом.

Такого Джайлз и представить себе не мог. Такое ему попросту никогда не приходило в голову. Он всегда считал, что нравы в те времена были гораздо строже и он родился через девять месяцев после того, как его родители вступили в брак. «Половое сношение – это абсолютное блаженство, – читал он в записи от 9 мая 1904 года. – Как здорово заниматься производством детей!»

В ту ночь он почти не спал. Именно тогда у него и возникло решение держать все дневники под замком. В сейфе они никому не причинят вреда. Но если их прочтут остальные члены семьи, то вред будет стопроцентным. Если же дневники станут достоянием посторонних – произойдет катастрофа.