Пенни Винченци - Соблазны бытия

– В таком случае я должен буду признаться старине Джеко в своей профессиональной несостоятельности. Не сумел взять интервью у чудаковатой тетки, оленьей мамаши. Я буду выглядеть полным идиотом. Задание-то простенькое. Мне же не поручали взять интервью у Хамфри Богарта.

– Между прочим, он уже умер.

– Без тебя знаю, умница. Думаю, при жизни я бы намного быстрее сумел до него добраться. Мне бы только ее адрес раздобыть. Джимбо, я чувствую, что тут может получиться захватывающая статья. Нюхом чую.

– Вот как? А ты провел колдовской ритуал?

– Заткнись, я серьезно. Хочешь, закатимся куда-нибудь выпить? Если предложишь, как мне добыть ее адрес, выставлю тебе пива.

– Пивом не откупишься. С тебя ланч. Обещаю придумать подходящий способ.

Вечером того же дня, когда Дуглас и Джимбо отмечали выпивкой успех блестящей журналистской уловки, Фенелла Вудворд, новая секретарша приемной «Литтонс», девушка, весьма гордящаяся своим литературным языком, рассказывала матери об удивительном телефонном звонке.

– В приемную позвонил канадец, сын лучшей подруги Джоанны Скотт. Да, той самой, что написала «Оленью гору». Так вот, его мать была в полном восторге, узнав, что ее давняя школьная подруга оказалась талантливой писательницей. Ей во что бы то ни стало захотелось повидаться с миссис Скотт. Эта женщина еще давно, до войны, переехала жить в Канаду. В Англию она приехала вместе с сыном, навестить родственников. Представляешь, какой у нее любящий и заботливый сын? Его мать прикована к инвалидной коляске. У нее какая-то редкая болезнь, когда постепенно усыхают все мышцы. Он мне сказал, что это, скорее всего, последний приезд его матери в Англию, и ему очень хочется порадовать ее встречей с подругой юности. Встреча благотворно на нее подействует. Так он считает.

– Что он считает?

– Ты меня не слушаешь? Я же сказала: он хочет устроить матери встречу с миссис Скотт.

– Где? В горах? Он повезет туда свою мать, у которой усыхают мышцы?.. Ты что, дала ему ее адрес?

– Да. Сначала я предложила сделать так, как нам говорили: прислать письмо на наш адрес, а мы перешлем. Но оказалось, они через три дня возвращаются в Канаду и там его матери нужно будет ложиться в больницу. Мне было неловко не помочь человеку, когда это так просто. Потому я и дала ему адрес. Конечно, не адрес самого дома, где живет миссис Скотт. Адрес ее добровольного секретаря, который живет в близлежащей деревушке. Туда приходит вся ее почта. Разве это может повредить миссис Скотт?

– На твоем месте, Фенелла, – сказала мать, медленно выговаривая каждое слово, – я бы помалкивала о твоем благодеянии.

– Показатели доходов по-прежнему выглядят не слишком привлекательно, – сказал Джей.

– Может, нам все-таки не изымать из списка мемуары Дагдейла? – устало спросил Джайлз. – Найдем кого-нибудь, кто напишет за него, причем быстро.

– Джайлз, я их и не изымал.

Джайлз чертыхнулся.

– У Гилмора всплыл новый вопрос. Они сомневаются в целесообразности дальнейшего пребывания издательства в этом здании. Разве мы не могли бы подыскать себе здание подешевле? Неужели нам действительно нужно обитать в самом сердце Вест-Энда?

– Конечно. Это жизненно необходимо. Здесь сосредоточены все уважающие себя издательства.

– Тут я могу с тобой поспорить, – возразил Джей. – Не все. Наше место обходится нам вдвое дороже, чем Майкл Джозеф платит за свое здание в Блумсбери или Андре Дойч – в Камберленд-Плейс. Понимаю, наше здание очень красивое. Оливер его очень любил и считал единственной достойной заменой Патерностер-сквер. Но платить такие налоги, как платим мы, – это коммерческое самоубийство. Нам стоит подумать об этом. Во всяком случае, как о перспективе на будущее.

– Боже мой, – тяжело выдохнул Джайлз. – Как же мне все это ненавистно!

– Как все не вовремя, – сказал Чартерис. – Если убрать из списка мемуары, получится, что мы расписываемся в собственной неорганизованности. А мы в глазах корпорации должны выглядеть образцом четкого планирования.

– В издательском мире подобные накладки происходят постоянно, – успокоил его Джей. – Чем не аргумент для скептиков из БИМБ?

– Вы все время забываете: они не издатели. Их тревожит сам факт подобных накладок. Можно сколько угодно объяснять им причины. Финансисты мыслят по-другому. Они воспринимают издательское дело как нечто ненадежное и неустойчивое. К тому же их настораживает наше стремление оставаться закрытой компанией. «Коллинз» и «Лонгман» пустили свои акции в открытую продажу, и это лишь два примера. Такая дорога уготована всем издательствам.