Яныбай Хамматов - Золото собирается крупицами

Штрек весь сотрясался от грохота обвалов, и непонятно было, куда он бежал – к выходу, к клети, или совсем в другую сторону, но он уже не мог остановиться, охваченный страхом и отчаянием. В темноте он натыкался на шахтеров, тоже метавшихся в поисках выхода, он слышал хрипы, и стоны, и ругательства, кто-то падал, и люди подминали упавшего, волной прокатывались над ним, а откуда-то из глубины шахты плыл мощный гул и грохот, с треском ломались крепления, казалось, сама земля сдвинулась и плыла под ногами. Кулсубай ткнулся вдруг в стену, отшатнулся, упал, споткнувшись о чье-то тело, пополз на четвереньках, но за спиной точно взорвалось что-то, его окатило градом камней, и он упал. В кромешной тьме надрывно и страшно кричали люди, обезумевшие от ужаса:

– О аллах! Спаси меня!.

– Дети! Мои дети! Кто прокормит их!.. По жалей их, аллах!

– Стыд и позор на мою голову!.. Зачем я не послушал Сайфетдина, старый осел!..

Над головами трещала кровля, сыпалась порода, толстые столбы, поддерживавшие подхваты, медленно оседали и, как в масло, уходили в землю. Кулсубай это почувствовал, обхватив руками столб, но тут страшный удар опрокинул его навзничь, и он провалился в гудящую пустоту.

…Сайфетдин добежал до конторы и в дверях столкнулся с Сабитовым.

– Я был сейчас там… под землей! – запыхавшись и хватая инженера за руку, быстро за говорил он. – Я старый шахтер, и я чувствую – будет беда!.. Земля скрипит…

– Скрипит, говоришь? – Сабитов смерил его презрительным взглядом и тихо засмеялся: – Скажите, какой специалист выискался! Я знаю, чего ты добиваешься и кто тебя сюда послал! – Он посуровел и угрожающе поднял палец: – Смотри, неверный, достукаешься, если будешь служить на побегушках у русского бунтовщика и смущать тут народ!

– При чем тут русский? – отступая перед инженером и теряясь от его наглой усмешки, сказал Сайфетдин. – Михаил живет и работает на Кзжэнском заводе, а у нас вот-вот случится беда!.. Я слышу, как скрипит земля… Надо поднимать всех наверх, или мы опять будем хоронить своих товарищей, как в тот раз, когда был обвал…

– Уходи и не мути народ! – приказал Сабитов. – Земля весь год скрипит, и ничего, пока, слава богу, мы живы…

– Грех и позор падет на твою голову! – бледнея и меняясь в лице, выдохнул Сайфетдин – Если ты не скажешь управляющему, то потом будешь жалеть всю жизнь… Пусти меня к нему, я ему сам все скажу!

– Прочь полоумный! – Сабитов оттолкнул шахтера. – Буду я из-за твоих бредней беспокоить Гарея Шайбековича!..

Спотыкаясь, Сайфетдин сошел с крыльца, медленно побрел к шахте. Но дойти до копера он не успел – лежавшее на пути озеро стало вдруг прогибаться, оседать, на середине его белым султаном вспенилась, закрутилась вода, из-под земли донесся гул. Потом вода закипела, как от ветра, хотя стояла морозная тишь, дно озера разверзлось, как дно гигантской чаши, и вода забурлила, пошла под землю…

«Вот оно!» – подумал Сайфетдин, и в ту же минуту услышал стонущие, тревожные удары рельсового гонга. Сердце его так сжалось от боли, дыхание у него перехватило, что он несколько минут не мог двинуться с места, потом трусцой побежал к шахте.

Набат бил в уши, но, перекрывая гул рельса, кричала и вопила черная толпа у копера – женщины, старики, дети…

Сайфетдин еле пробился сквозь этот рев и плач, расталкивая людей, прыгнул в порожнюю бадью. Следом за ним вскочили еще два шахтера, и бадья качнулась и поплыла в сырой мрак.

Через четверть часа к коперу подбежал насмерть перепуганный Сабитов. Толпа на мгновенье притихла, расступилась, и он, боязливо озираясь, точно ожидая удара в спину, пробрался к зияющей темной пасти шахты Заглянув туда, он хотел было вернуться назад в контору, но толпа сомкнулась, надвинулась, гневно дыша, и Сабитов увидел горящие ненавистью глаза, искаженные плачем лица, понял, что ему не вырваться из этого живого кольца. Стоит ему сделать одно неверное движение, и толпа растерзает его.

– Что вы хотите от меня? – взвизгнул он и попятился. – Я ни в чем не виноват, братцы.. Не виноват, видит аллах!

– Полезай сам туда, кровопийца! – выдавил кто-то сквозь зубы. – Сам закопал, сам и вытаскивай!.. Лезь, собака!

Руки инженера тряслись, и он покорно шагнул в бадью и скоро исчез в глубине темного провала.

Он застал забойщиков внизу. Подняв карбидные лампы, они угрюмо разглядывали следы разрушения: все штреки были завалены, и было невозможно пробраться сквозь загромождения породы. Свободным оказалось лишь небольшое пространство, пять-шесть аршин от главного ствола, но и здесь кровля могла обрушиться, стоило ее чуть задеть. Из глубины забоев слабым стоном доносились крики раненых.