Яныбай Хамматов - Золото собирается крупицами

Вдруг Сафуан, до сих пор не вступавший в общий разговор и по-прежнему неподвижно лежавший на нарах, гаркнул:

– А ну, ворье-воронье, закройте хлебалы, надоело!

– А ты не слушай, раз надоело, – кто-то обиженно возразил ему.

– Я что сказал? – Сафуан приподнялся на локте. – Кто это там на меня голос поднимает, а? Я ведь слов на ветер не бросаю!

– Да мы шутя, не сердись… – сказал низкорослый вертлявый человечек, угодливо улыбаясь Сафуану.

– Давно бы так! – Сафуан откинулся на нары.

Арестанты примолкли.

На дворе смеркалось, и скоро в камере уже не было видно ни зги. Арестанты разошлись по нарам, и только слышался изредка глухой шепот, и то здесь, то там вспыхивали красные огоньки папирос. Глаза у Хисматуллы слипались, но не успел он уснуть по-настоящему, как загремела дверь и в светлом проеме показалась фигура надзирателя со связкой ключей в руке:

– Хуснутдинов Хисматулла, на допро-ос! – крикнул он.

…Хисматулла очнулся на холодном полу камеры. Все тело ломило, в голове гудело, лицо вспухло от побоев. С улицы слышались частые выстрелы, в коридоре кто-то, громко топая, пробежал мимо и скатился вниз по лестнице, стуча коваными сапогами.

– Кто там?.. – еле выговорил Хисматулла и, повернув голову, оглядел камеру – она была пуста. В полуоткрытую дверь вливалась слабая, тусклая струя света. Хисматулла попытался приподняться на локте, но голова его закружилась, в глазах потемнело, и он снова потерял сознание. Как будто кто-то тяжелый навалился на него сверху, давя и горячо дыша в лицо…

– Не надо! – крикнул Хисматулла. – Вы не имеете права! Я делегат!.. Не скажу все равно! Вы за это ответите!..

Кто-то легко и нежно погладил его по голове:

– Тише, браток, тише…

Хисматулла открыл глаза и увидел сидящего рядом на полу Сафуана. «Значит, я еще в тюрьме». Хисматуллу бросило в жар, и, подняв глаза, он ясно увидел в углу сутуловатую фигуру тюремного следователя, который всю прошлую ночь допрашивал и бил его.

– Что ему здесь надо? – слабо спросил он.

– Мы одни, – удивился Сафуан. – Кроме нас, здесь никого нет… Ты, браток, без памяти тут валялся целых два дня!..

– Без памяти?

– Да, после допроса тебя чуть живого при тащили…

– Я, кажется, бредил? Что я говорил? Так голова болит, – пожаловался Хисматулла.

– Вот, вот, – подтвердил Сафуан, – совсем тебе плохо было…

– А где все остальные? Почему мы вдвоем?

Сафуан долго молчал, отвернувшись к стене, потом вывернул карманы, вытряхнул мелкую табачную пыль и, скрутив козью ножку, жадно закурил.

– Почему ты не отвечаешь? – почувствовав недоброе, переспросил Хисматулла.

– Все на том свете… – Сафуан прикрыл глаза рукой и громко закашлялся. – Пока ты тут, как труп, валялся, тут один подговорил надзирателя убрать. Заманили его в камеру, убили, взяли ключи и открыли соседние камеры, – вся тюрьма взбунтовалась! Остальные надзиратели закрылись в свободных камерах, отодрали там доски с окон и стреляли по выходившим на тюремную площадь, но застрелили только одного, у них патроны скоро кончились… Так вот, дверь наши-то сломали, но только-только принялись выскакивать за ворота, как подоспели солдаты… – Сафуан покачал головой: – Куда там! Людей уже ничем остановить было нельзя… Большую часть перебили, а те, что остались, сами на солдатские штыки пошли…

– Ты тоже там был? – помолчав, спросил Хисматулла.

– А ты как, пошел бы за ними? – вопросом на вопрос ответил Сафуан и, не ожидая ответа, протянул руку: – Будем знакомы, товарищ! Я ведь тоже Михаила знаю, из-за него тут и сижу… И тебя знаю, вы же заодно, за бедняков – против царя!

Хисматулла недоверчиво посмотрел на Сафуана. Мысли, одна тревожнее другой, мелькали у него в голове: Михаил говорил, что в камеры часто провокаторов подсаживают… Нет, нельзя откровенничать, – решил он, а вслух сказал:

– Что ты, агай, я здесь совсем по другому делу… Разве можно идти против царя? Да и не пойму я что-то, о каком Михаиле ты говоришь!

– Ладно, ладно, – хитро прищурился Сафуан, – ты тут, пока валялся да бредил, столько наговорил, что если бы я захотел тебя продать – уже давно бы сделал это!..

Дверь камеры приоткрылась, показался надзиратель, – Сафуана вызывали на допрос.

«Кто же он? Друг или враг? – напряженно думал Хисматулла. – Надо будет поосторожней расспросить его, когда вернется, что я тут болтал в беспамятстве…»

Но ни к вечеру, ни на следующий день Сафуан в камеру не вернулся…