Гарри Табачник - Последние хозяева Кремля

Он предпочитал не замечать то, что ему мешало. Для него важнее всего было удержаться там, где его идеи могли быть восприняты, — вблизи Сталина. Как византийский чиновник, он сделался незаменимым, так как умел вовремя прошептать нужный совет в ухо повелителя. Ради этого он готов подавить свое огромное тщеславие. Он его скрывает, когда Сталин выдает его идеи за свои. В душе он над ним смеется, но внешне — он верный слуга хозяина. Он презирает его, как и всех остальных, с кем вынужден иметь дело. Они нужны ему лишь как статисты, выполняющие заданные им роли, и в то же время он старается держаться на расстоянии от них. Он, столько говорящий и пишущий о рабочем классе, не имеет ни малейшего представления о том, как живут рабочие. Он ни разу не посетил ни фабрики, ни завода.

Его ученик исправит эту ошибку. Едва придя к власти, он совершит вылазку в реальный мир и побывает на одном из столичных заводов. Но от этого унаследованное им от Куусинена презрение к людям не уменьшится.

Внешне бесстрастный, Отто Куусинен никогда не забывал и не прощал нанесенных ему обид. Как и для Сталина, месть для него была сладчайшим из чувств, и через много лет он не мог простить себе того, что во время финской революции не настоял на расстреле правительства республики.

„В следующий раз мы поступим иначе”, — говорил он.

Его ученик Андропов и поступил иначе. Имре Надь был расстрелян. Такая же участь ждала и Дубчека, арестованного КГБ. То, что вышло не так, как предусматривал Андропов, не его вина.

Отнюдь не случайно, что Куусинен сумел выжить в сталинские времена. Его способность легко, подобно меняющей кожу змее, сбрасывать старые принципы и убеждения и „надевать” на себя новые, сыграла в этом решающую роль. То, что он сумел остаться в живых и при этом сохранить свою карьеру, было важнейшим из уроков, преподанных им Андропову.

Черненко находился дальше от центра событий, и потому среди его учителей мы не находим значительных имен. Он учится у тех, кто рядом, у тех партаппаратчиков, кто овладел той же наукой выживания. Они учили его тому же, чему пример старого коминтерновца учил молодого Андропова и о чем Айна Куусинен написала так:

„Он служил тому, кто был хозяином сегодня, не забывая при этом и о своей выгоде. Он всегда точно знал, когда надо сменить хозяина”.

Тот факт, что Андропов на пути к Кремлю сумел успешно преодолеть все препятствия, приводит к заключению, что общение со старым, пережившим всех и вся финским коммунистом, который еще не раз сыграет свою роль в его карьере, не прошло даром для карельского комсомольского вожака.

ПРОТИВ ВЧЕРАШНЕГО ДРУГА

Приближался рассвет. До его наступления оставались считанные минуты. Противоположный берег реки все еще окутывала тишина. А здесь, на западном берегу, теплая июньская ночь была полна движения. В сторону границы, где виднелись пограничные столбы с надписью „СССР”, двигались колонны пехоты, подтягивались танки и артиллерия. Тем, кому предстояло идти в атаку первыми, давно заняли исходные рубежи.

Шли последние мирные минуты перед началом войны. В Германии к ней готовились давно, в Советском Союзе в то, что дело идет к вооруженному конфликту, не верили. Не хотели верить.

С тех пор, как 23 августа 1939 года был заключен договор о ненападении, а спустя пять дней и договор о дружбе с Германией, СССР делал все, чтобы не вызвать какого-либо недовольства у своего нового союзника. Более того, совершив крутой поворот, в Москве теперь объявили Гитлера товарищем.

Германский министр иностранных дел фон Риббентроп был приятно удивлен, когда на приеме в его честь Сталин сказал, что советское правительство серьезно относится к своим обязательствам и что лично он, Сталин, своим честным словом гарантирует, что „Советский Союз не подведет своего товарища. По этому поводу авторы „Утопии у власти” замечают: „Обычно Сталин был осторожен в выборе слов. Когда он назвал Гитлера товарищем, он употребил то слово, какое хотел”.

А Риббентроп сообщает фюреру, что на приеме в Кремле „он чувствовал себя так, будто находится в кругу старых партийных соратников”. Обе стороны словно давно ждали этого момента для того, чтобы открыто выразить свою симпатию к другу. Теперь их объединяла еще и общая цель — совместное порабощение и раздел мира. Сталин не разочаровал Гитлера, которого назвал „любимым вождем немецкого народа”. Именно тогда, когда Гитлер обрушился на Польшу, а затем вторгся во Францию, когда он испытывал недостаток в сырье, в Германию было отправлено миллион тонн зерна и столько же сои, 100 000 тонн хлопка, 500 000 тонн железной руды и такое же количество фосфатов, 300 000 тонн металлолома, 900 000 тонн нефтепродуктов, включая 100 000 тонн авиационного бензина, 2400 килограммов платины. Следует вспомнить, что из двух тысяч дней второй мировой войны фюрер немецкой нации и вождь советского народа были союзниками 600 дней, почти треть, и за это время с помощью советских поставок Третий Райх захватил Польшу, Норвегию, Данию, Бельгию, Голландию, Францию и вытеснил Великобританию с европейского континента.