Но для того, чтобы аналитик мог совершить подвиг, ему нужно создать условия для работы. Тихий уголок ему так же необходим, как Менделееву — химическая лаборатория. Аналитику никак не обойтись без такого места, в котором его никто бы не отвлекал от размышлений, в котором он мог бы развесить по стенам свои карты и схемы, разложить по столам графики и расчеты. Аналитику не обойтись без трехлитрового кофейника, как Менделееву — без спиртовок, пробирок, реторт и точных весов. Но прежде всего аналитику нужны полочки. Желательно в отдельном помещении. Но у Холованова свободных помещений для Насти нет. Потому и решила Настя обратиться к тому, кто стоит над Холовановым. К Сталину.
Совещание чекистов было собрано по приказу Сталина. Сталин — главный, вернее, единственный зритель этого волнующего действа. Настя напросилась в обеспечение безопасности ради того, чтобы получить возможность задать вопрос Сталину лично.
И вот совещание завершилось. Коридор, по которому Сталин будет уходить, она вычислила заранее. В самом здании — три кольца охраны. Настя была в центре самого важного, центрального, потому в этот коридор имела доступ.
И вот дождалась. По коридору — двое, Сталин и Холованов. Проходят мимо, внимания на нее не обращая. Перехватило дыхание. Глянула она на Сталина, потом себе под ноги. И задать вопрос не решилась. Блюдо свое серебряное к груди прижала. Это рефлекс. Это — непроизвольная реакция психики: блюдо — словно защита от какой-то угрозы, от неясной, грозящей беды.
Прошли они мимо, только тут Настя и решилась:
— Товарищ Сталин…
Сталин остановился, но головы не повернул.
— Разрешите обратиться.
— Разрешаю, — не оборачиваясь, ответил Сталин.
— Товарищ Сталин, я хочу, чтобы в монастыре для меня был выделен зал. Не то чтобы большой, но приличный.
— Товарищ Сталин, маленькие кельи есть. Свободного зала в монастыре нет. Все заняты аппаратурой и документами, — тут же перебил Настю Холованов.
Сталин, по-прежнему не оборачиваясь, пошел дальше, говоря как бы сам себе, не слушая возражений:
— Выделить зал. Не то чтобы большой, но приличный.
2
Сняла Настя передничек, затянулась портупеей, проверила пистолет на боку.
Жаль, модернизация «Москвы» только начинается. Жаль. После такого совещания перепьются чекисты. Самое время не только их послушать, но и посмотреть за ними. Накинула Настя кожаную куртку — и в темный коридор. В мрачную комнату, к стенке, которая открывается сама. Спустились на станцию «Кремлёвская». Там ждут. «Главспецремстрой–12» — в готовности. Только лишний вагон добавлен. Догадывается Настя: это вагонзак. Всех, кого арестовали сегодня, Холованов с собой везет. Профессору Перзееву на допрос. Хитер Перзеев: сам никого не бьет, сил не тратит, а только сочувствует: «Не хотите говорить? Придется вас отдать нехорошим людям…»
3
Стучит «Главспецремстрой»: до-мой, до-мой, до-мой. Вагон сегодня полон. Девочки возвращаются с обеспечения совещания высшего руководящего состава НКВД. Если бы жили в Москве, если бы имели папу и маму, если бы имели соседей и друзей, то каждую можно было выследить, изучить, подстеречь, подкупить, запугать. Но нельзя девочек выследить, нельзя подстеречь, нельзя подкупить, нельзя запугать. Нельзя потому, что самому товарищу Ежову не дано ничего знать о сталинских девчонках.
Подошло совещание к обеду, тут они и появляются стайкой, обслуживают делегатов бойко, весело, и исчезают все разом. Как сквозь землю. Каждый раз разные появляются. Вроде у Сталина их полк целый. Может, особо проверенных Сталин из какого текстильного комбината привозит? Или студентки из какого-нибудь института?
Завершили работу — и все разом исчезли. Не уследишь. Может, в метро спустились? Может, у них свой выход есть на «Площадь Революции» или на «Площадь Свердлова»? Или их машинами закрытыми из Кремля вывозят? Ставил людей товарищ Ежов к станциям метро, наблюдали за всеми воротами кремлевскими до больших совещаний и после. Непонятно, откуда девчонки берутся, куда пропадают. В Московский метрополитен имени товарища Кагановича поздно вечером, после того, как все станции закрываются, не сунешься. Московский метрополитен подчиняется непонятно кому. Даже товарищу Ежову непонятно. И врагов в Московском метрополитене товарищу Ежову выискивать не дозволено. И охраняется метрополитен особым отделением милиции, который кому-то подчиняется, но разве сообразишь, кому именно? Ясно только, что хозяин метро — дядя властный и свирепый. Так что совать нос в дела Московского метрополитена не рекомендуется. Купите билетик и езжайте куда надо. И не оглядывайтесь. Перед закрытием — не задерживайтесь.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу