Рустам Саитов - Град Екатерины

Рустам Мансурович Саитов — драматург. Родился в Свердловске в 1958 году. Окончил Екатеринбургский государственный театральный институт (литературное отделение). Художественный руководитель Литературного театра «На Пушкина, 12» Екатеринбургского дома писателя. Автор сборника театральных пьес и двух поэтических сборников. Живет и работает в Екатеринбурге. Член Союза писателей России.

Над излучиной реки парил огромный старый коршун. Ветер подхватывал его и носил кругами над замершей землей. Под ним расстилались пустота и белое безмолвие бесконечного пространства. Река, петляя, разрезала береговыми скалами темно-зеленую опушку земли. Куда ни кинь взор, единый, не нарушающийся веками знакомый рисунок существовал сам по себе, жил, не изменяясь и не желая изменяться. Только времена года одевали его в разные одежды, да день с ночью передавали из рук в руки, меняя до неузнаваемости. Коршун закончил круг и, поймав встречный поток воздуха, завис на месте. Зоркие глаза высматривали добычу. Вот стайка рябчиков выпорхнула из-за деревьев на поросшую кустами просеку в поисках опавших ягод. Коршун опустился пониже и приготовился к атаке. В этот момент он заметил какое-то движение вверху справа и едва успел уйти от молодого сапсана, увидел только промелькнувшие рядом с головой крепкие когти непрошеного гостя, которые на лету легко могли бы оторвать голову взрослому тетереву. Коршун рванул в сторону и услышал свист крыльев набиравшего высоту наглого незнакомца. Сапсан задержался на мгновенье в верхней точке и опрокинулся вниз на жертву, превосходившую его по размерам в несколько раз. Коршун успел перевернуться в воздухе и выставил вперед на обидчика свои огромные когти. Сапсан, сделав крутой вираж, ушел вниз, в сторону скал. Это и спасло обоих от неминуемой схватки, из которой живым, скорее всего, вышел бы только один. Коршун, позабыв про рябчиков, поспешил к лесу, домой. Он был слишком опытен и знал, что это не последняя встреча. Знал он и то, что молодой нахал не отступится от притязаний на его угодья, если не задать ему хорошей трепки. Но сапсан не ворона и даже не молодой коршун-несмышленыш. В глазах до сих пор стояли его когти, промелькнувшие мимо головы с такой скоростью, с какой коршуны никогда не летают. Старый начал спускаться вниз, и пространство вокруг стало сужаться, пока не приняло наконец размеров гнезда…

Зима в Тобольске в январе 1721 года стояла морозная. Хорошо, что ветра декабрьские всю силу свою выдохнули и замерли. После Нового года установилось затишье, только нет-нет да налетит вдруг ветерок, приподнимет поземку и исчезнет, как не бывало. В такую погоду и в карауле не в пример легче стоять, и строевой муштрой заниматься. А уж землю-то под новый нужник копать уж куда как легче. Хотя копать, конечно же, лучше летом. Да летом вроде и собирались. Но в армии не надо ведь, чтобы служили. В армии надо, чтобы мучились. А солдату в его жизни нелегкой любая помощь впору. Даже безветрие при рытье ямы зимой. А тут еще и от земли, прогретой большим костровищем, шел пар, и даже как-то чудно казалось: зима вокруг, а земля парит, как в летнее пекло. Хорошо. Да и передых объявили. Да и ужин не за горами. А на ужин, разведка донесла, гороховая каша с требухой. Одним словом, все крошки в ложку.

Заструился разговор, посветлели лица, послышались первые смешки. Побалагурили маленько, и незаметно так, будто дорога неожиданный поворот делает, свернули на вечное, наболевшее. Слово взял Андрюха Журавлев, молодой статный солдат. Он снял шапку, взъерошил черные кудри, водрузил шапку на место и, сверкнув синими глазами, заговорил:

— До весны дождаться и рвануть. Чай, с голоду не помрешь. А по лесным-то дорожкам богатеньких мно-ого ездют. Успевай поворачивайся. А там как Господь на душу положит. Случится фарт — разжиться деньгой да айда в Сибирь. Места там много, не найдут. Да и жить себе, поживать вольно.

— А если найдут или, предположим, нарвешься на лихого кого, — в противовес ему вставил слово курносый сосед, — сам тебе все косточки пересчитает.

Андрюха отмахнулся:

— А ты, Земцов, завсегда так. У тебя на все один ответ — ежели да кабы… Ты вот в нужник этот не ходи потом.

— Почему это не ходи? — удивился Земцов.

— А вдруг провалишься?

Солдаты дружно рассмеялись. Земцов тоже улыбнулся.