Дмитрий Петров - Перед лицом Родины

— Немедленно же, баронесса, — изогнулся молоденький офицерик, влюбленный во все еще обаятельную, хотя уже и далеко не молодую генеральшу. Несмотря на то что ей было уже под пятьдесят (а может быть, и за), Вера Сергеевна действительно была еще свежа и хороша.

Бывает ведь в жизни так, когда женщины, заботящиеся о своей внешности, еще и в пятьдесят и даже более лет сохраняют свою юность и красоту.

В тот же день услужливый капитан вручил генеральше надушенный листик бумаги, на котором был выведен номер домашнего телефона графини Сфорца.

Вера Сергеевна тотчас же позвонила.

— Я слушаю, — прозвучал по-французски голос Люси.

— Люсенька, милая, здравствуй! — по-русски сказала Вера Сергеевна. Узнаешь?

— Верочка, неужели ты?

— Узнала! — рассмеялась Вера Сергеевна. — Ну, конечно, я… Ты знаешь, милая, я сегодня утром приехала в Париж. Мне очень понравился прекрасный дом, который предоставили мужу и мне… И представь мое удовольствие, когда я узнаю, что отделывали дом твои художники.

— Очень рада. Вера, что тебе понравилось.

— Я тебе очень благодарна, Люся.

— Меня-то за что же? Я здесь ни при чем. Благодари Константина Васильевича. Это его старания.

— Ах, разве? Ну, что же, благодарна и ему. Ты с ним в очень близких отношениях?

— Я — его жена, — сухо ответила Люся.

— Та-ак, — протянула Вера Сергеевна. — Но он ведь очень стар… Ему лет шестьдесят или больше…

— Нет, он ничуть не стар, — возразила упрямо Люся.

«Врет, — подумала, усмехаясь, Вера Сергеевна. — Старый изношенный сапог…»

— Ну, что же, я рада за тебя. Но если ты замужем за Константином Васильевичем, то как же ты сохранила за собой титул?

— Ведь я с Константином Васильевичем живу гражданским браком.

— Ага, понимаю. Это для того, чтобы сохранить титул?

— Ты, Верочка, как всегда, очень догадлива.

— Ну, я думаю, дорогая, ты меня навестишь? Запиши мой телефон и адрес.

— Спасибо, Вера, постараюсь.

Вечером Люся рассказала Константину о телефонном разговоре с Верой Сергеевной.

— Пригласила меня, — добавила она. — Да на что она мне?.. Подумаешь, азовская рыбная аристократка.

— А ты семикаракорская графиня, так, кажется, тебя называл твой муж Сфорца? — засмеялся Константин.

— Да дело не в этом, Костя. А в том, что ее муж фашист и она, наверное, такая же дрянь…

— Это верно, Люсенька. А впрочем, как-нибудь поезжай, посмотри, как живет Верка… Интересно все же…

С приездом генерала Кунгофа в Париж репрессии гестаповцев против подпольных организаций Сопротивления усилились. Эсэсовцы хватали правого и виноватого, заполняли французскими патриотами тюрьмы, пытали их в застенках, казнили.

Считали, что усиление террора против народа является делом рук Кунгофа, так как подавление народного движения входило в его обязанности.

На заседании парижского совета движения Сопротивления было постановлено: на террор гестапо ответить народным террором, в первую очередь убить ряд видных гитлеровских сановников, в числе их и генерала Кунгофа.

Убить Кунгофа возлагалось на подпольную патриотическую организацию, созданную при художественном салоне, которым ведал Константин Ермаков. Решение это было вполне продуманное, резонное, так как мастера, работавшие по отделке особняка для Кунгофа, были из этого салона, и они хорошо знали ходы и выхода в этом особняке. А где удобнее убить генерала, как не в его же доме?

«Да, все это, конечно, верно, — размышлял молодой, атлетического сложения художник, красавец Робер Рожан, подлинный руководитель группы Сопротивления при салоне. Эту роль играл старый мэтр Франсуая Рошан из конспиративных соображений. — Но как проникнуть в дом генерала двум-трем нашим парням? Ведь у Кунгофа все время дежурит охрана. Трудная штука, черт подери!..»

Долгое время ломая над этим голову, Гожан вспомнил, что директор салона Ермаков имел в прошлом какое-то отношение к жене генерала Кунгофа, — не то она была его женой, не то любовницей. Гожан слышал, как об этом болтали художники в студии. «Но важно то, — размышлял он, — что наш директор, говорят, ненавидит ее… Надо как-то тактично потолковать с ним, может, в чем посодействует…»

Решив поговорить с Константином, Робер Гожан, конечно, не собирался открывать ему намерения организации убить генерала фон Кунгофа, а ему просто хотелось выяснить, не знает ли тот, как удобнее пробраться в дом, занятый бароном…

— Можно к вам, патрон? — открыл дверь Гожан в кабинет Константина.