Ян Мо: Песнь молодости

— Папаша, спаси! Я студент.

Тот, хотя и был напуган, все же затолкал беглеца за ширму. Ворвавшиеся полицейские набросились на старика и девушку:

— Где этот человек? Показывай живее!

— Не знаем. Никого не видели, — отвечали те.

Один из полицейских закричал:

— Нечего прикидываться! Мы видели, как он сюда спрыгнул. Вон его следы! Вы что? Хотите к нам попасть за укрывательство коммунистического бандита? Если не укажешь, где он, ты, старый ублюдок, понесешь такое же наказание, как и этот бандит!

Старик и его дочь твердили:

— Никого не видели! Никого не видели! — у них дрожали колени.

Прятаться дальше Сюй Нин просто не мог. Он выпрямился во весь рост и тут же был схвачен.

Цзян Хуа прилег на подушку и спросил:

— Ты знаешь, кто возглавляет реакционеров в Северо-Восточном университете? Отец Ло Да-фана. Отец и сын пошли совсем разными путями. Ло Да-фан сейчас в Объединенной добровольческой армии Северо-Востока.

Дао-цзин стояла около кровати и смотрела на утомленное лицо уснувшего Цзян Хуа. Ведь только ради нее он промолчал о своем ушибе и проявил величайший такт, когда речь зашла о стихах, посвященных Лу Цзя-чуаню.

На халате Цзян Хуа было оторвано несколько пуговиц. Дао-цзин достала нитки и иголку. Из кармана халата выпал истрепанный клочок бумажки. Бросились в глаза четкие слова: «Дао-цзин, я перед тобой виноват; в третий раз нарушаю свое слово…»

— Лу дома? — раздался чей-то голос.

«Кто бы это мог быть?» — тревожно подумала Дао-цзин, опустив руки. Оказывается, пришел отец соседа — Жэнь Юй-гуя. Старик теперь стал связным горкома партии. Дао-цзин и обрадовалась и испугалась. Пожав руку, она пригласила старика в комнату:

— Что-нибудь случилось? Он ранен.

Старик кивнул головой и заботливо поглядел на спящего Цзян Хуа.

— Ранен? Когда? Товарищи ничего об этом не знают. Сегодня вечером будет важное собрание. Если он не сможет пойти, то я им передам. Серьезно ранен?

— Он не показывает рану. Говорит, что напоролся на гвоздь. По-моему, он потерял много крови и ослаб. Я его разбужу.

— Не надо. Я попрошу, чтобы ему разрешили несколько дней побыть у тебя, — старик направился к выходу.

— Подожди! Пойдем вместе, — окликнул старика проснувшийся Цзян Хуа. Он встал с кровати. — Прости, опять не сдержал слова. Ложись спать. Не жди. Я, вероятно, задержусь.

Дао-цзин молча проводила их и долго смотрела вслед, пока они не исчезли за углом.

Было еще темно. Профессор Ван Хун-бинь зажег свет и встал. Он не спал всю ночь. Что за день? В его жизни это был первый беспокойный день! Он, человек в годах, ученый, посвятивший себя науке, как юноша, идет в день борьбы китайской нации за спасение и свободу родины. 16 декабря, на демонстрацию.

Его одолевали противоречивые мысли. Профессор вспомнил угрозы реакции, аресты и даже казни патриотов за их борьбу во имя свободы и демократии. Ведь за это он тоже может лишиться места в университете и угодить в тюрьму. Что будет тогда с женой и его любимой дочерью? А с ним самим? Будут такие трудности, каких он еще и не видывал. Однако эти размышления только усилили в душе профессора благородный порыв и твердое решение действовать. Он, Ван Хун-бинь, всегда был честным человеком, верным сыном родины и демократом. Он никогда не отступал перед грубой силой. Хотя профессор и подпал на время под влияние Ху Ши и не совсем разбирался во многих вопросах, тем не менее под воздействием прогрессивно настроенных коллег, а также своей дочери и студенческой молодежи он изменил свои ошибочные взгляды.

Профессор понял, наконец, в каком направлении идет развитие человечества, понял, что коммунизм в будущем одержит окончательную победу во всем мире. Непреклонная решимость коммунистов жертвовать собой во имя народа и родины производила на него глубокое впечатление. Он презирал себя за колебания и индивидуалистические настроения и не делал скидки на возраст и слабое здоровье. Если человек живет только ради своих мелких интересов, то пусть он доживет хоть до ста лет, все равно от него не будет никакой пользы обществу, в его жизни не будет счастья. Поэтому профессор был готов пойти на жертвы и убеждал других сделать то же самое — участвовать в практических действиях, а именно — в демонстрации 16 декабря. Он уговорил своего лучшего друга профессора У Фан-цзюя и других прогрессивных профессоров пойти на демонстрацию. Кое-кто под разными предлогами уклонился, но профессор Ван Хун-бинь, всю ночь не смыкая глаз, с нетерпением ждал рассвета. Жена тоже встала рано.