Элоиз Мак-Гроу - Дочь солнца. Хатшепсут

Рехми-ра тоже думал об упражнявшихся снаружи телохранителях — трёх тысячах хорошо обученных людей, явно нужных, но ещё ни разу не использовавшихся.

«Не важно, — сказал себе Тот, сдерживая желание нетерпеливо дёрнуться на троне. — Ещё шесть недель... тогда я стану фараоном на деле, а не только по названию, и всё изменится. Я гораздо лучше подготовлен для управления, чем предполагает госпожа Шесу. Она всё ещё думает обо мне как о ребёнке, но скоро увидит, что я мужчина и действительно лучше, чем она, могу разобраться с такими трудностями, как восстание в Нубии».

— Тот! Во имя Амона!

Сердитый шёпот Нефер рассеял мечты Тота. Привычно подавляя виноватое выражение лица, он понял, что не услышал чего-то из сказанного. Нехси закончил; на его месте стоял царский глашатай, держа пергамент. Все выжидательно смотрели на трон. «О боги, — подумал Тот. — Почему я не слушал?» — То же самое раз за разом повторялось в вавилонской школе, но Инацила его рассеянность всегда забавляла Госпожа Шесу была совершенно не удивлена. Её лицо было твёрдым и сердитым, и Тот не винил её за это.

— Я отвлёкся... — пробормотал он.

— Добрый Бог похож на своего отца, — как всегда в таких случаях, отметила госпожа Шесу. И, как всегда, при этих её словах придворные забеспокоились и уставились друг на друга.

— Прочтите прошение ещё раз, — приказал Тот.

Сгорая от унижения, он слушал, как глашатай завёл длинный пэан, восхвалявший достоинства благородного Сенмута.

— Посему, — заключил он наконец, — Амон указал Её Сиятельству как регенту при Добром Боге Мен-хепер-Ра воздать честь его служителю Сеймуту... Посему господин Сенмут будет управителем личных покоев, царской спальни и царской ванны отныне, навсегда и вовеки, пока не присоединится к Осирису в Земле Запада...

Тот откашлялся, чтобы очистить внезапно пересохшее горло.

Хатшепсут холодно обернулась к нему.

— Если Добрый Бог соизволил обратить внимание... согласен ли Мен-хепер-Ра, чтобы его регент повиновалась воле её отца Амона?

— Да, — сказал Тот.

Через пять минут, согласно сложному этикету Царских приёмов, наступил момент, когда ему надлежало встать и направиться к Окну Царских Появлений. Этим заканчивались сегодняшние церемонии. Стиснув зубы, он шёл посреди длинной комнаты, несчастный от того, что снова вызвал неудовольствие госпожи Шесу и заслужил её неодобрение. Как обычно, он остро сознавал оскорбительный факт, что Нефер, которая шла вместе с Хатшепсут на шаг позади него, была выше его более чем на полголовы. Он шёл, напряжённо выпрямившись, в надежде, что высокая корона скроет его малый рост, но очень хорошо знал, что это бесполезно. Без сомнения, придворные тоже считали его обыкновенным мальчишкой... Почему? Он не мог бы этого сказать.

Выйдя наконец из длинной комнаты, он быстро пересёк поперечный зал и подошёл к левому крылу короткой двойной лестницы, ведущей к Окну Царских Появлений, которое находилось точно в центре дворцового фасада. Когда ставни раскрылись, он увидел море голов, которое непрерывно увеличивалось по мере того, как к нему присоединялись придворные, непрерывно выходившие из дверей дворца. Посреди двора, скромно опустив глаза, одиноко стоял Сенмут.

— Пройди вперёд, Сенмут, управитель личных покоев, царской спальни и царской ванны, — пробормотал Тот.

— Говори громче, Тот! — прошипела Нефер. — Клянусь нежным именем Мут, никто не слышит того, что ты говоришь!

— Тогда пусть догадываются, — отбрил Тот. Он вовсе не Собирался говорить громче, опасаясь, что его голос сорвётся на досадный фальцет, как частенько случалось. — Сердцу Моего Величества приятно, — так же негромко продолжил он, — вознаградить твоё усердие золотом благосклонности.

Обернувшись, он сунул руку в шкатулку, которую держал стоявший на раз и навсегда определённом месте слуга, и принялся швырять золотые ожерелья, цепи и браслеты вниз, во двор. Из толпы раздались радостные вопли; Сенмут поймал первую безделушку, затем отошёл в сторону, а его слуги бросились вперёд, чтобы ловкими руками ловить дождь сокровищ и складывать в принесённые с собой корзины.

Неудивительно, что они так наловчились, подумал Тот. Его взгляд с ненавистью пробежал по стоявшей в спокойной позе высокой угловатой фигуре Сенмута с мощными плечами, высокомерной головой. Князь Сенмут, Первый раб Амона, воспитатель царевны — вот всё, чем он был пять лет назад. Теперь он был одним из царских министров, и у него было столько должностей, что другим не хватало. Распорядитель этого, надсмотрщик над тем... он, пожалуй, стал надсмотрщиком над самим регентством. Вот и сегодня к его должностям добавились звания управителя личных покоев, царской спальни и царской ванны.