Борис Финкельштейн - Гарольд Храбрый

— Что там ещё такое? — нахмурился граф. — За мной, друг. Кому-то нужна помощь.

Саксы пришпорили лошадей и, проскакав метров сто, наткнулись на группу людей. На обочине дороги стояла грубо сработанная карета, подле неё распластался на земле кучер, рядом прижались друг к другу две испуганные женщины. А около них рылись в разбросанном на земле скарбе пятеро бандитского вида молодчиков, судя по говору — норманнов. Появление саксов нисколько их не смутило.

— Эй, презренные! — воскликнул Гарольд, осаживая коня. — Чем это вы тут занимаетесь?!

— А тебе что за дело? — усмехнулся один из бандитов, рыжий, огромного роста детина. — Проваливай, пока цел!

Услышав столь наглые слова, Рагнар стремительно спрыгнул с седла.

— Спокойно, Рагнар! — остановил его Гарольд и, повернувшись к бандитам, надменно проронил: — Даю минуту, чтоб вы убрались отсюда.

— Сейчас, — рыжий двинулся на графа. Однако он успел сделать лишь два шага. В следующее мгновение Рагнар вскинул наглеца над головой и с силой бросил на землю. Норманн захрипел, попытался подняться, но откинул голову и затих.

Его приятели вначале обомлели от неожиданности, но быстро пришли в себя и, обнажив мечи, бросились на оруженосца. Топор сакса, словно смерч, засверкал в воздухе и уже через минуту двое из нападавших распростёрлись на земле. Третий пал от руки графа.

Однако последний бандит забежал за спину Рагнара и занёс меч. В тот же миг в воздухе просвистел кинжал, норманн схватился за шею и повалился на землю.

— Твоя рука, как всегда, точна, мой лорд, — благодарно произнёс Рагнар, отирая лезвие топора.

— Ты бы справился и без меня, — пожал плечами Гарольд, подходя к женщинам. Их головы по саксонскому обычаю были прикрыты накидками. Из-под одной графа с любопытством разглядывала румяная крестьянская девушка. Гарольд с улыбкой перевёл взгляд и замер. Его взор будто магнитом притянули ясные серо-голубые глаза, спокойно и внимательно смотревшие из-под расшитого серебром капюшона.

— Кхе... — растерянно откашлялся граф, с удивлением обнаружив, что от привычной самоуверенности не осталось и следа. Глубоко вздохнув, Гарольд негромко произнёс:

— Простите, миледи, если мы невольно напугали вас.

— Вам не за что извиняться, милорд, — послышалось из-под капюшона. — Вы спасли нам жизнь.

Вслед за словами лицо девушки озарилось улыбкой, щёки зарозовели, а из-под алых губ, словно нежнейший перламутр, блеснула белая полоска зубов.

Гарольд почувствовал, как что-то тёплое разливается у него в груди, щёки загорелись, сердце бешено забилось. Он ничего не видел вокруг, лишь лицо незнакомой девушки, осенённое нежным сиянием, существовало в этом мире.

«Что за наваждение?» Молодой граф попытался взять себя в руки. Девушка не отрывала от него своих лучистых глаз. Однако не стоять же так целую вечность, надо было что-то делать.

— Граф Гарольд, — поклонился он, вспомнив об этикете.

— Леди Эдита, — представилась девушка.

— Вы позволите проводить вас до вашего поместья? — неуверенно спросил граф.

— Буду рада, милорд, — просто ответила девушка. — Когда вы рядом, мне удивительно спокойно.

Гарольд не удержался и широко улыбнулся.

— Рагнар! Что с конюхом? — поинтересовался он, пытаясь обрести привычный уверенный тон.

— Сейчас оживёт, — оруженосец несильно пару раз ударил конюха по щеке. Тот застонал и открыл глаза.

— Вставай, приятель, — усмехнулся Рагнар. — Полежал, и будет.

Конюх потряс головой, с трудом поднялся на ноги и с помощью Рагнара взобрался на козлы. Гарольд подал руку девушке и бережно усадил её в карету. Служанка уселась рядом, конюх тряхнул поводьями, и карета медленно двинулась по лесной дороге.

Гарольд ехал подле правой дверцы, оруженосец деликатно отстал. Граф спрашивал девушку, та открыто, без тени жеманства отвечала на вопросы. Он не заметил, как пролетели два часа и они добрались до усадьбы.

На крыльце дома стояла озабоченная пожилая женщина с усталыми глазами, мать Эдиты. Узнав о происшествии, она испуганно всплеснула руками и принялась многословно благодарить Гарольда. Затем пригласила его разделить скромный ужин. Граф с радостью принял приглашение.

Поздно вечером, распрощавшись с гостеприимными хозяевами и пообещав часто бывать у них, Гарольд покинул усадьбу.

— По-моему я пропал, старина, — задумчиво произнёс он во время обратной дороги, смущённо перебирая поводья. На лице его светилась такая блаженная улыбка, что Рагнар лишь добродушно улыбнулся. Слова были не нужны, всё и так ясно — господин влюбился. А что может быть в жизни лучше этого?