Нариман Джумаев - Огонь войны (Повести)

Перед Бехбитом убегала вдаль невысокая железнодорожная насыпь. Направляя коня вдоль нее, всадник продвигался к городу Новый Чарджуй. Этот город — русское поселение на бухарской земле, у скрещения железной дороги с Аму-Дарьей, — стоит совсем недалеко от крепости Старый Чарджуй. Город и крепость в то время — первые годы после Октябрьской революции — представляли собой два враждебных мира: в Новом Чарджуе власть принадлежала Совету рабочих и солдатских депутатов, в Старом — все еще сидел кровавый бек, ставленник эмира Бухары.

Бехбит не мог скрыть радости по поводу того, что выскользнул из рук алчных сарбазов: он ехал, вполголоса напевая. И невдомек ему было, что в это время его преследователи уже приближались сарбазам.

А те, забыв, обо всём на свете, все еще дубасили друг друга, царапались, лягались из-за злосчастной монеты.

— Эй, вы! Из-за чего драка? — грубо окликнул их Абдурашид.

Но они только в недоумении таращили на него глаза.

— Здесь только что был всадник. Куда он направился?

Немного придя в себя, коротенький сарбаз, которому не досталась монета, не обращая никакого внимания на вопросы, с ненавистью глянул на длинного и отошел в сторону.

Долговязый, чтобы подальше спрятать отвоеванную монету, проглотил ее и кое-как объяснил причину драки. Не раздумывая; Абдурашид вынул из кармана золотую, монету и кинул обделенному. Тот, изловчившись, поймал ее на лету, точно собака — корку хлеба.

— Туда пошел! Туда! — обрадованно затараторил он, махая рукой в сторону железнодорожного полотна.

Преследователи поскакали в указанном направлении.

Небо над Чарджуем было чистым, лишь в стороне стояло белое облачко, словно барашек, отбившийся от стада. Оно было золотистым по краям от лучей заходящего солнца.

Все ближе город, сверкающий белизной домиков, утопающий в садах. И на душе у коренастого силача Бехбита становилось все светлее. Счастливо улыбаясь, он поглядывал на розовеющее облако. «Сирота вроде меня, — подумал парень, вспоминая свою нелегкую жизнь. — Его согревают лучи солнца, а меня…» Он не успел закончить мысль: справа послышался топот коней. Резко обернувшись и разглядев погоню, Бехбит закусил губу и изо всей силы хлестнул коня.

Конные лутчеки во главе с Абдурашидом, взмахивая плетками, мчались во весь опор. Расстояние между ними и Бехбитом сокращалось.

Он еще раз глянул на преследователей, соображая, как бы все-таки спастись. Горячий пот струился по лицу. «Что же делать? Бежать — поймают, остановишься — схватят. Пожалуй, не отобьешься от четверых… Буду защищаться! Если погибну, то как подобает мужчине».

Вытащив из-за пазухи револьвер, Бехбит спрятал его в рукаве. Всадники уже обводили его спереди. Вырвавшись вперед, всадник с повязанным лицом — Абдурашид — схватил коня за узду.

— Вяжи ему руки! — крикнул он лутчекам.

Бехбит, глянув в распаленные яростью узкие глаза врага, отозвался, притворяясь, что теряет силы:

— Вяжи, вяжи! Чему быть — не миновать…

Один из всадников начал стягивать с поясницы кушак, второй согнулся, втискивая рукоять плетки за голенище сапога, Хаким безуспешно пытался сладить с норовистой лошадью.

Поняв, что удобный Момент наступил, Бехбит выхватил из рукава револьвер и в упор дважды выстрелил в Абдурашида. Но тот успел увернуться — обе пули попали в оказавшегося позади Хакима. Лошадь взвилась на дыбы, и бездыханный всадник рухнул на землю. Заткнув револьвер за пояс, Бехбит сильными руками схватил еще одного преследователя за халат на груди, рывком свалил с коня. В этот же миг сильный удар по затылку вышиб из седла Бехбита. Когда поднимался, лутчек с раскрасневшимся от гнева лицом бросился на него. Бехбит изо всех сил ударил врага ногой в живот и сбил наземь, но не удержался и сам повалился лицом вниз. Этим воспользовался Абдурашид: спрыгнув с коня, он рукоятью револьвера стукнул Бехбита по затылку. У того искры посыпались из глаз; он еще попытался встать, но носок сапога ударил его по голове. Теряя сознание, Бехбит перевалился на спину и замер…

Один из лутчеков, поддерживая мирахура под мышками, помог ему взобраться в седло.

— Ждите нас у караулбеги, — приказал бородатый. — А мы с господином мирахуром проедем в Старый Чарджун.

Взяв с собой трех всадников, бородатый вместе с мирахуром направился в сторону крепости.

Еще не стемнело, когда они, пропетляв по кривым улицам Старого Чарджуя, постучали в ворота двора на самом краю города-крепости.