Валентин Дитякин: Леонардо да Винчи

«Я, для правильного и полного понятия о них [о жилах], произвел рассечение более десяти трупов... Одного трупа было недостаточно... так что приходилось работать последовательно над целым рядом их, для того чтобы получить законченное знание... И, если даже ты имел бы любовь к предмету, тебя, быть может, отшатнуло бы отвращение, и даже если бы не отшатнуло оно, то, может быть, тебе помешал бы страх находиться в ночную пору в обществе подобных разрезанных на части, ободранных, страшных видом своим мертвецов...»

Послышался хруст гравия под окном. Зороастро поднял голову и взглянул в зеркало. Хитроумное приспособление, устроенное его господином, давало ему возможность, не покидая своего места, видеть всех, кто приближался к дому. Правда, час был ранний, но и в это время немало людей самого различного характера и занятий посещали прославленного мастера.

Не спрашивая, Зороастро открыл дверь.

i«in|

*Ч*Г *••*!:***MMfijfet••1*1-«Л*Ч .!••■♦ r-.^jf4my4^) l#v. »Vb4 ' W •'«

•"Irtij | v» f r^ .K-

H'wVt' v/|nC) ^Mf*)

-wi •

«I '.>Uv«> | -»t*f| '** * *’* *<

. .|H~ -’Vl i,v

«/(*«** < f*»»■•■#*■*■

«J »—f -Ц ,.r| jJ,-

-V •*•** -*>lr

'*Ч*Ъ%я-. г. Дотфым', ,**t

^Н Л,‘ ;>'>

,•, ч*|- —|U.

'- *'

b|*W ЬАвЧ^**' '*

J*Л*)к>) .

a *V«**»4 •♦» j S"V"'*

Jl*D„.V» *Ц1 <'•+

* '

Леонардо да Винчи. Анатомия плеча. Рисунок.

В комнату вошел высокий, сухощавый человек, одетый в черный камзол. Пришелец был некрасив, и его малоподвижное лицо не обращало бы на себя внимания, если бы не большой лоб и глаза, горевшие каким-то особенным огнем. Ходил он не торопясь, медленными, небольшими шагами.

Леонардо поднял голову, взглянул на гостя и быстро вскочил с кресла.

— Ранний гость — лучший гость, синьор Маркантонио! — воскликнул он, радушно протягивая гостю обе руки.

— Простите за вторжение, но я никак не мог успокоиться после нашего вчерашнего разговора и едва дождался утра. Какой улов?

— Вот посмотрите! — И Леонардо широким жестом указал на стоявшие на столе банку и рисунки.

Гость — это был известный по всей стране замечательный ученый, анатом, профессор университета в Павии Маркантонио Делла Toppe — подошел к столу и уже за все время визита не отрывал от него взгляда.

— Поразительно!.. Чудесно!.. Если бы я не видел собственными глазами, то... Удивительно! Какая смелость, какая точность!..—восклицал он.

Со странным, совершенно несвойственным его натуре нетерпением Маркантонио перебирал лежавшие на столе рисунки, делал заметки в своей записной книжке, снова обращался к рисункам, отрываясь от них только для того, чтобы заглянуть в банку.

— Снова и снова, в десятый, а если понадобится, и в сотый раз скажу вам, дорогой и высокоуважаемый синьор Леонардо, что вы совершаете преступление перед наукой тем, что не решаетесь отдать себя ей полностью! Вы величайший художник нашего времени, но, если бы вы решились посвятить себя науке анатомии, вы были бы величайшим анатомом не только нашего времени, но и многих будущих веков!..

Леонардо слушал молча. Так или почти так заканчивался каждый их разговор. С каким-то особенным упорством и настойчивостью Маркантонио убеждал его оставить все и заняться только анатомией, рисовал перед ним блестящие перспективы научной работы, славу и обеспеченность.

А Леонардо думал о своем. Как мало еще он знает! Несмотря на многолетние труды в области анатомии, ему казалось, что он стоит только на пороге, что он только-только начинает познавать то громадное, сложное, что называется человеческим организмом. Что он знает? Кости, мускулы, связки, ткани, кровеносные сосуды — то, что можно было бы назвать остовом человека. Ведь он еще не знает главнейшего: как и чем приводится в движение этот могучий организм, что дает ему жизнь...

Леонардо да Винчи. Зарисовка голов.

Маркантонио умолк. Снова, уже не в первый раз, он видел, что ему не убедить этого упрямого в своей скромности человека. Не понимал он того, что для Леонардо да Винчи анатомия была отнюдь не всем, как для него, Маркантонио, а лишь одним из кирпичей в том обширном здании нового мировоззрения, которое строил этот великий мыслитель.

Беседа продолжалась еще часа полтора. Но теперь они говорили уже о специальных вещах — о путях движения крови, о влиянии, которое производят на организм различные болезни.

На крыльце послышался шум голосов и смех.