Сергей Омбыш-Кузнецов - Повесть о партизане Громове

Они обнялись и разошлись в разные стороны; Мамонтов отправился к славгородцам, Громов — на левый фланг, к кулундинцам.

Ударила артиллерия. Колчаковцы, словно ждали этого, ускорили движение. Партизаны молчали.

Мамонтов шёл вдоль канавы в рост, не обращая внимания на свистевшие вокруг него пули. Спокойно, словно был не на передовой, а у себя на пашне, переговаривался с партизанами.

— Ну, чего, Полушкин, не стреляешь?

— Ваш приказ выполняю, — отвечает партизан. — Ближе подпускаю.

— Правильно. Патроны беречь надо. Наверняка бить.

— А я уж и так одного всё время на мушке держу. Уж очень саблей своей он размахался.

Подойдя к группе молодых партизан, впервые участвовавших в бою, Мамонтов поинтересовался:

— Страшно?.. Вон с каким воем снаряды летят. Всё, наверное, кланяетесь им? Ничего, не бойтесь, я тоже сна-чала кланялся, теперь привык.

И пошёл дальше.

Стрельба стала гуще, пули ложатся точнее, взбивая фонтанчики пыли вдоль насыпи канавы. Партизаны забеспокоились, стали говорить Мамонтову:

— Ты бы, товарищ Главком, поберёгся. Пуля, она того, не разбирает, кто командующий, а кто рядовой…

— Некогда, от каждой не спрячешься, — отмахнулся Мамонтов и только ускорил шаг, направляясь к штабу.

— Бесстрашный у нас командир, — говорили между собой партизаны.

А Громов в это время сдерживал своих пулемётчиков, которым не терпелось открыть огонь: ведь в отряде впервые появились свои пулемёты. И не один, а целых четыре.

Артиллерия перенесла огонь дальше, боясь поразить своих, и снаряди теперь ложились далеко за околицей деревни. Белые двинулись в атаку. До них было не больше двухсот шагов. Партизаны 2-го Славгородского полка не выдержали, открыли огонь.

— А ну, давай, да покрепче! — крикнул Громов пулемётчикам.

И сразу все четыре пулемёта полоснули по белогвардейской цепи. Ударили три пулемёта славгородцев. Первые цепи наступающих вмиг оказались смыты, волной, остальные откатились назад, залегли и начали лихорадочно окапываться.

В полдень колчаковцы предприняли вторую атаку, но партизаны встретили их таким плотным огнём, что, понеся большие потери, они отошли на прежние позиции. Лишь небольшая группа поляков просочилась в стык 2-го Славгородского и 6-го Кулундинского полков. Член бывшего Каменского Совета Петров с группой партизан бросился им навстречу.

— А ну, братцы, покажем, как дерутся партизаны! — крикнул он и ударом приклада свалил белопольского офицера.

В ход пошли пики, штыки, приклады. Белополяки были почти полностью уничтожены. Немногим удалось убежать.

Погиб в этой схватке и Петров, в упор застреленный шляхтичем из нагана.

Установилось затишье. Лишь изредка постреливали колчаковцы. Мамонтов нашёл в расположении Кулундинского полка Громова, спросил:

— Как дела?

— Потрепали белых славно, — ответил Громов. — Пулемётчики отличились. Поляков, как дров, наложили.

— Теперь жди новой атаки, — заметил Мамонтов. — А у нас патронов мало осталось, трудно будет.

Группа командиров 2-го корпуса: сидят (слева направо): МАЗДРИН — зам. нач. штаба корпуса, ГРОМОВ — командир корпуса, ШЕСТАКОВ — политический работник; стоят: Шевченко — командир 6-го кавалерийского полка, Булыгин — начальник штаба 2-й дивизии, Соколов — адъютант штаба корпуса.

— Да-а, патронов мало, — вздохнул Громов.

Мамонтов присел рядом с Громовым.

— Вот что, Игнатий, я подумал. Две лобовые атаки белых провалились, теперь они попытаются ударить с фланга. Мы их должны перехитрить. Надо собрать беженцев и бросить против врага.

— Так ведь беженцы безоружны?

— В этом-то и суть. Пусть берут палки, вилы, лопаты — кто что может, — и валят всей массой на белых. Впереди эскадрон Стоволокова пойдёт. Беляки ничего не поймут, а нам важно страху им нагнать. Мы в это время главными силами им в лоб ударим.

Громову эта хитрость понравилась.

— Раз согласен, так пойдём беженцев собирать, — заметил Мамонтов. — Разъясним им, что и как.

— Думаешь, согласятся без оружия наступать?

— Уверен!

Мамонтов и Громов направились в глубь оврага, где скопились сотни подвод с беженцами.

Против того, чтобы "нагнать страху на противника", как говорили Мамонтов с Громовым, никто из беженцев не возражал, но просили:

— Дайте оружия. Как же мы так-то, без ничего. Хоть бы пики…

— Нет оружия, и пик нет, — говорили Мамонтов и Громов. — Оружие там, у белых. В бою достанете…