Сергей Омбыш-Кузнецов - Повесть о партизане Громове

Через некоторое время по улице провели со связанными руками кулацкого главаря Медведкова, а немного позже — сына бывшего начальника колчаковской милиции Корякина.

Мужики меж собой заговорили:

— Ну, слава богу, никак белой власти конец пришёл?

— А я, паря, так и смекал, что ей долго не удержаться. Потому она супротив народа.

— Как бы от этого самоуправства беды не нажить. Им что, ударят по коням — и поминай как звали. А нам ответ держать…

— Всё может, всё может. Наскачут каратели — деревню спалят и нам шкуры спустят.

— Куда же теперь прибиваться, мужики, а?

— Куда обух, туда и топорище…

Возбуждение в селе с каждым часом нарастало. Новоиспечённые десятские пошли по домам созывать на сход. Жители толпами повалили к сборне. Когда площадь заполнило более трёхсот баевцев, Николай Булыгин взмахнул рукой, прося внимания, заговорил:

— На всём Алтае полыхает пламя восстания, зажжённое большевиками. Партизаны Ефима Мефодьевича Мамонтова освободили от белых Славгородский район. Колчаковцы боятся туда и носа сунуть. К зиминцам примкнуло 90 сёл. Усть-мосихинские партизаны захватили Тюмен-цево, Шелаболиху, Мереть, Сузун-завод. Вот и мы вышли из подполья и зовём вас выступить против тех, кто хотел установить романовские порядки. Наверное, и сейчас у многих ещё не зажили спины после того, как капитан Брюшинин устроил у нас в Баево поголовную порку…

Над площадью прокатился возмущённый гул голосов. "Нет, не ошиблись, — подумал Николай. — Баевцы нас поддержат. Слишком велика ненависть у них против колчаковцев". И ещё более уверенно продолжал:

— Мы, большевики-подпольщики, решили установить отныне в Баево свою народную власть.

В ответ — десятки одобрительных возгласов.

— Назначайте своего военного комиссара и помощника ему для установления советского порядка и самообороны.

Баевцы молчали, посматривая друг на друга, словно прикидывая в уме, кто будет более подходящим для несения такой ответственной службы. Наконец, бывший председатель сельсовета Семён Тощев сказал:

— Вы восстанавливаете советскую власть, вам и управлять. Тебе, товарищ Булыгин, и тебе, товарищ Фёдоров.

— Булыгина-а!..

— Фёдорова!..

Фёдоров поклонился на три стороны, заметил:

— Спасибо за доверие, граждане. Только мы не можем. Нам надо другие сёла поднимать на войну против Колчака.

— Верна-а!

— Поддерживаем!..

— Выбрать Парамонова!

— Антея Ивановича!..

— Губанова!..

На крыльцо поднялся Парамонов, смущённо заговорил:

— Это как же так, мужики?.. Меня вроде бы и грех выбирать. Как-никак я при колчаковской земской власти волостным старшиной состоял. Земскую власть скидываете, так и меня бы тоже вместе с ней по шапке…

Из толпы закричали, не давая ему говорить:

— Ты мужикам обид не чинил!

— За нас горой стоял!

— Доверяем тебе!

— Парамонова-а-а!..

Андрей Иванович низко поклонился:

— Коли доверяете, так я не отказываюсь. Нижайше вас благодарю.

— Примем, граждане, приговор об отречении от колчаковской власти, — предложил Николай Булыгин. — Вот слушайте: "1919 гола, 11 августа. Мы, нижеподписавшиеся, граждане Алтайской губернии, Каменского уезда, Баевской волости, села Баева, сего числа на народном собрании, по созыву командированных военных лиц относительно соорганизования нашего для защиты советской власти, а равно и завоёванной свободы, постановили: избрать и избрали из среды своей к исполнению обязанностей военного комиссара товарищей граждан с. Баево: Андрея Ивановича Парамонова, помощника к нему Ивана Радионовича Губанова, коим и поручаем установление надлежащего порядка по сказанной самообороне, в том и подписываемся". Я первым ставлю подпись и приглашаю всех подписываться.

Вслед за Булыгиным подписались подпольщики, а затем к столу потянулись остальные баевцы. Некоторые просили:

— Черкни за меня, Николай. Я грамоте не обученный…

Булыгин отвечал:

— Не могу. Знаешь, какой это важности документ. Потом скажешь, что тебя насильно вписали.

Неграмотный, конфузясь, говорил:

— Ды ты что, товарищ Булыгин, нешто я против на рода пойду. Я за свою власть, крестьянскую.

— Ну, и ставь крестик или какой свой знак.

И на пяти листах приговора появились каракули, крестики, другие знаки.

Тотчас же началась запись в партизанский отряд…

Перед тем, как баевским партизанам двинуться на соединение с отрядом Игната Громова, Булыгин зашёл в сельсовет, отдал последние распоряжения Парамонову, Губанову и Фёдорову.