Сергей Омбыш-Кузнецов - Повесть о партизане Громове

Игнат Владимирович мысленно переносится в зал заседаний Третьего съезда Советов; да, да. Ленин и Свердлов предупреждали, что контрреволюция так просто не сдаст своих позиций, а попытается ещё не раз захватить власть, и надо быть ко всему готовым.

Игнат Владимирович хмурит нависшие брови, в глазах вспыхивают недобрые искорки, пальцы больших мозолистых рук выбивают неровную дробь на чужом чемодане.

— Гады, сволочи! — шепчет он и вскакивает на ноги. Старик Орлов тянет его за полу шинели, стараясь усадить на место, уговаривает:

— Не надо, Игнат Владимирович, не надо. Ну их к…

Громов отталкивает Орлова и бьёт кулаком по чемодану.

— Нет уж, дудки! — гремит его голос. — Не бывать этому! Не выйдет!..

Пассажиры, едущие в Омск, недоумённо и с опаской смотрят на разгневанного рослого человека в солдатской шинели.

— В чём дело, господа, в чём дело? — испуганно спрашивает заводчик у Громова с Орловым и, словно извиняясь, добавляет: — Наш разговор — интимный, вас не касается.

— Врёте, это нас в первую очередь касается, — зло блеснул глазами Громов. — Запомните: не выйдет! Не дадим Россией торговать, скулы набок своротим.

Заводчик быстренько отходит, остальные пассажиры молчат, отводят глаза в сторону.

Старик Орлов наконец справляется с Громовым, усаживает рядом с собой и шепчет:

— Брось, Игнат Владимирович, не горячись. Всё равно они тебя не поймут…

Громов ещё долго ворчит вполголоса, бросая сердитые взгляды в сторону господ. А поезд, поскрипывая и полязгивая буферами, медленно переваливает через Уральский хребет. Вот она, родная Сибирь!

Через несколько дней Громов и Орлов добираются до Камня.

Ночь… В городе тишина такая, словно всё здесь вымерло. Но вдруг где-то на северной окраине громыхнул выстрел. Затем ещё и ещё…

Старик Орлов обеспокоенно заметил:

— Слышь, милок, постреливают. Что бы это значило?

У Громова неспокойно на сердце, но вида он не показывает, говорит Орлову:

— Фронтовики винтовок понавезли, вот и балуются. Воров пугают…

— Во-о-ров, — тянет недоверчиво Орлов. — Откуда им взяться? Всегда в Камне спокойно было.

Решили заглянуть в Совет, который помещался на главной торговой улице в двухэтажном каменном доме, принадлежавшем раньше коннозаводчику и купцу, миллионеру Родиону Винокурову.

У ворот их остановил часовой.

— В чём дело? — спросил Громов.

— Беда, Игнат Владимирович, — говорит часовой, узнав Громова. — Каменская контрреволюция поднялась.

Громов с Орловым проходят в дом. В обширном гостином зале они увидели десятки плотно сдвинутых коек. На койках спят члены Совета и барнаульские красногвардейцы, прибывшие в Камень под командой Михаила Яркова, К спинкам кроватей прислонены винтовки.

Громов расталкивает одного, другого… Вскоре все на ногах. Громов неодобрительно посматривает на членов Совета, говорит:

— Рассказывайте, почему на казарменный режим перешли?..

— В городе восстание было. Эсеры во главе с Винокуровым и его зятем Пяткевичем подняли.

Оказывается, толпа эсеров, торговцев и мелких хозяйчиков вышла на улицу с хоругвями, с оружием и двинулась к Совету, проклиная большевиков и стреляя по красногвардейцам, пытавшимся их разогнать.

Громову сразу же вспомнились пассажиры, которые сошли с поезда в Омске, их надежды на восстановление монархии, и он подумал, что событие в Камне — это одно маленькое звено из цепи начавшихся выступлений контрреволюции.

— Дрались? — спрашивает он у членов Совета.

— Дрались. Часть отряда ещё и сейчас обезоруживает восставших.

Игнат Громов рассказывает о Петрограде, о съезде, о выступлениях Ленина и Свердлова.

— Укреплять надо Советы. Привлекать на свою сторону крестьян. Белогвардейскую сволочь бить беспощадно, — заканчивает свой рассказ председатель Совета.

Утром был создан ревтрибунал. Трёх эсеров, из которых один был членом Совета, за попытку организовать восстание осудили и под конвоем отправили в Барнаул. Однако главных организаторов восстания: двух братьев Винокуровых и Пяткевича арестовать не удалось — они бежали.

Узнав о подавлении восстания, барнаульская эсеровская газета «Алтайский луч» разразилась угрозами в адрес Совета: «Каменские самостийники начинают трибуналить. Скоро придёт время, когда мы их привлечём к ответу…»

Каменские большевики ответили на это:

— Так будет со всеми, кто посягнёт на рабоче-крестьянскую власть!